Не представляла, что мы найдём, когда придём в Бакадимор? Не понимала, как разрушить его стены? Как сделать так, чтобы всё это ушло, сгинуло в земле? Камень он вечен и сжечь Бакадимор, как делала это во сне, не получится. Тогда в голове всплыло всего одно слово — изнутри. Да выжечь его можно изнутри.

Я дрожала от силы ветра, который бил в спину, словно подталкивал вперёд. Атлас толкнул дверь и вошёл внутрь. Запах трав ударил в нос, закружил голову, но я готова была к этому. Выпустила воздух сквозь зубы понимая, что здесь стало ещё более мрачнее. Тишина оглушала. Света нигде не было. Полутёмный холл пустая бездонная лестница и мрак. Моё сознание играло в игры, подкидывая картинки, которых не должно было быть. Как тени метались по стенам, пытаясь добраться до нас, схватить и утащить. Как призрачные силуэты метались по углам и кровавым смехом хохотали. В ушах звон, когда я почувствовал, как щеку обожгло ударом. Открыв глаза, поняла, что привалилась к стене, сидя на полу. Рошин с Атласом сидели напротив и смотрели на меня словно на незнакомку. В глазах Атласа я успела увидеть намёк на страх. Паника. Боль. Его чувства метались как звери в клетке. Били его душу изнутри и это заставило меня почувствовать тепло. Внутри словно маленький огонёк разожглись те опасные чувства, которыми я бесконечно была поглощена и могли взорваться в любой момент.

Приложив ладонь к щеке, почувствовала, как кожа пульсирует.

— Похоже, ты немного свихнулась, — пожав плечами, заметила объяснила Рошин. — Я вернула тебя назад. Скажи спасибо.

— Уверена? — рыкнула я. — Мне кажется, ты перестаралась.

— Может, немного, но ни о чём не жалею.

Её губы разъехались в усмешке. Рошин протянула руку, и мы поднялись. Атлас последовал за нами, но когда я двинулась к лестнице чётко зная, куда следует идти, его руки сковали меня железными оковами. Крепко. Сильно. Немного больно. А потом его нос прошёлся по моей шее. Его губы следовали по коже, заражая меня каким-то огнём. Испорченным. Извращённым. Тем, который я так любила. По которому с ума сходила.

— Больше не смей отключаться. Не смей уходить в свою голову, я достану, где бы ты ни была, Зафира, — его голос меня ударил.

В тех местах которых касался, кожу саднило, но я прижалась к телу Атласа и тихо пообещала:

— Больше подобного не повторится. Я с тобой до конца. И даже дальше, Атлас.

Его зубы прочертили по моей коже, оставив пульсирующий след. Атлас сжал меня и отпустил. Втроём мы пробирались вперёд, и я чувствовал, как кожу охватывает страх. Он липкими нотами по коже змеился. Он казался настоящим такой который можно потрогать вдохнуть проглотить. Рошин остановилась так резко, что я налетела на неё. Вышла из-за спины и закрыла рот готовая закричать. Развернувшись, хотела сбежать и уткнулась в стальное тело Атласа. Его плечо стало моим щитом, в который я закричала. Его руки моим спасением. Картинка мёртвого тела, по которому ползают чёрные пауки, чёткой перед глазами стояла. Яркая в тёмных тонах. Насыщенная чёрным.

— Вил, — прошептала Рошин.

Я почувствовал, как кивнул Атлас. Отстранилась, глубоко вздохнула и снова увидела мёртвого мужчину, который оказался моим отцом. Прошлое так много яда в себе хранило которое я пила глотала, чувствуя, что скоро переполнюсь и взорвусь. Чёрные пауки они не показались мне. Словно полчища воинов они облепили тело Вила уверена не просто так. Всё вокруг декорации даже смерть Вила. Пение заунывное кровавое уродливое полилось по коридору.

— Изольда, — кивнул вперёд Атлас.

Я пошла, понимая, что должна найти дневник мамы, история которую она писала, должна была пролить свет на те моменты, которых я не понимала. Но получить его можно только у ведьмы, которая жаждет моей смерти. Сознание продолжало играть злые шутки, периферийным зрением я видела мелькавшие призрачные силуэты, но они не трогали меня. Проплавали меня, а в спину мне доносился их едва слышный шёпот. Он словно когтями изнутри ранил.

«Спаси. Освободи. Убей. Присоединяйся».

В тот миг, когда те шепотки слились в моей голове в единый гул, я схватила голову руками и раскрыла рот в крике, но из него ничего не вышло. Я словно лишилась голоса. Горло свело от ужаса, когда я остановилась перед открытыми дверьми, ведущими в столовую. Изольда колдовала. Она была так занята, что даже не подняла взгляд, когда я остановилась напротив, словно это она привела меня сюда. Я хотела оглянуться по сторонам, но понимала уже тогда Рошин и Атлас не рядом. Их просто не было. Исчезли. Потерялись. Сбежали.

Последнее слово больно било, но я понимала это ложь. Атлас не оставил бы меня.

— Глупая, он оставил, — возразила Изольда на мои мысли.

Я снова хотела ответить, но изо рта не вышло ни звука.

— Ты пришла разрушить то, что я так долго создавала, поддерживала, убивала, ничего не выйдет. Атлас встретит свою смерть сегодня от руки брата. Их битва будет долгой кровавой и окончится смертью. Атлант возьмёт голову в качестве трофея и оставит от Атласа только историю. Рошин тоже суждено понести наказание. Скоро она встретит свою судьбу дорогу, которая кровавыми осколками будет ранить, а ты… — в тот миг Изольда подняла взгляд, и я задохнулась. Тьма — вот её глаза. Белого зрачка не видно только чёрную непоколебимую тьму. — Тебя ждёт могила дочь Вила. Осталась только ты одна.

Чёрное солнце на моей коже пульсировала всё сильнее, когда Изольда снова запела. Она что-то делала, на столе перед ней лежала чёрная скатерть, а в ней какие-то травы и склянки. Ещё карты. И маленькая книжечка, которая запала мне в душу. Я могла надеяться, что это мамин дневник. И я хотела его. И жаждала сделать всё, чтобы схватить его и сбежать.

Яростный хохот разнёсся по столовой. Изольда подняла взгляд, отряхнула руки, подняла книжку и направилась ко мне. Я статуя не в силах контролировать своё тело. Не в силах выразить ни одну мысль.

— Это то, чего ты так жаждешь, и я открою правду, твоя мама вела дневник, в котором описано слишком многое. Её прошлое. Встреча с твоим отцом. Любовь, которая убивает. Она не должна была приходить сюда. Не должна была носить в своём чреве незаконнорождённое дитя. И теперь ты поплатишься за ошибки, совершённые твоими родителями. Последняя из рода.

В моей голове крутились вопросы, но я ни один не могла задать. И вспомнила тот сон, где увидела себя в зеркале без губ. Чистая кожа. И страх, поедающий душу.

Мой мозг вопил о том, что здесь небезопасно. Страх окутывал липким коконом, когда я почувствовала крохотные касания по своей коже, будто кто-то иголками тыкал. Я не могла опустить голову, чтобы увидеть, всё ещё находясь под каким-то гимнастическим маревом и тогда Изольда снова услышала мои мысли. Прочла мои страхи. Обнажила мою душу.

— О, не переживай, по тебе просто ползут пауки. Ты ведь знаешь, что означают пауки? Они предвестники. Те, кто несут в себе тьму порчу и страх, и ты чувствуешь, как их крошечные ножки бегут по твоей коже. И ты будешь ощущать их в своих волосах, как они ползают по твоему черепу, как пытаются проникнуть под кожу пробраться в тебя и ничего не сможешь с этим сделать.