Открыв глаза, наткнулась на очень злой и сердитый взгляд. Погрузившись глубоко в своё сознание, я сильно напугала Атласа. Он держал меня на коленях, прижимая к себе крепко до треска в костях, а теперь, когда наши взгляды столкнулись, замер. С его губ сорвался дикий надтреснутый вздох. Он облегчением прокатился по мне.

— Ты снова позволила себе уйти далеко в сознание, — хриплым злым голосом произнёс Атлас.

Я пыталась объяснить, пыталась оправдаться, сказать, что слышала его грубые беспрекословные приказы, но он не позволил. Поцелуй обжёг губы. Он кусал мою кожу. Пытался причинить боль показывая, как было больно одиноко ему, какую безысходность он испытал, когда я лежала без сознания живая, но без души. В моих глазах не было света, в теле не было понимания. Я позволила своим демонам забрать меня слишком глубоко и его поцелуй он лился на меня страхом, обидой, злостью, горем. Я впитывала каждую эмоцию позволив Атласу выместить на мне все чувства. Я принимала и отдавала столько же, сосала его язык, кусала губы, зарывалась пальцами в волосы, пока не услышала рычание.

— Больше никогда не поступай так со мной. И не смей геройствовать. Одна попытка… у тебя была всего одна попытка и ты провалила её.

— Прости.

Я взяла его лицо в ладони, поглаживая впалые скулы. Большой палец прочертил контур губ. Я пила его дыхание, наслаждалась дикостью взгляда и не могла отстраниться, вжимаясь всё глубже в его тело. Мне не пришлось задавать вопросы, Атлас облизнул мои губы и заговорил, не отстраняясь.

— Мы покинули Бакадимор…

— Изольда. Я видела её полыхающей в пламени.

— Так и было, а после этого ты потеряла сознание. Не уверен, как это произошло, когда я добрался до тебя, она стояла на коленях, протянув к тебе руки. Бакадимор разрушен. Выжжен изнутри.

Вот как я должна была поступить. Камень вечен, его не разрушить, только время может постепенно снести то строение, но земля всё равно будет хранить очертания, помнить. Но теперь я понимала, земля могла излечится. Почва со временем наполнится полезными свойствами, звери вернуться, деревья вырастут. Когда природа возьмёт верх и поглотит камень обратив его зелёным щитом, никто больше не попадёт в ловушку тьмы.

— Атлант?

Атлас сузил глаза на мой вопрос, но всё же кивнул и тогда я поняла, что моё предложение, он принял его. Позволил поверить, теперь самое сложное, придётся убедить его брата в том, что мир не только чёрный. Что люди носят в душе свет и не все девушки с отличительными знаками на коже ведьмы.

Атлас склонился ко мне, коснувшись моего лба своим. Он не отпускал мой взгляд, словно не мог насытится. Изголодался так сильно и отчаянно, что в душе всё ныло и тянуло от боли. Я понимала те чувства. Знала, потому что сама прошла той тропой, а теперь Атлас хлебнул из горького озера, которое топило его чувства внутри. Которое бушевало, пытаясь вырваться на волю, выйти из берегов и разрушить всё вокруг.

Его рука в моих волосах на затылке, потянула, причиняя боль, а голос хриплыми нотами по телу скользнул.

— Ты обещала больше не уходить в свою голову и не открывать запертую дверь с демонами, но нарушила обещание, Зафира.

Я чувствовала надлом. Атлас хотел что-то добавить какое-то откровение, которое вонзилось бы в меня отравленной стрелой, но не успел. Я услышала рёв, а после дверь распахнулась и в комнату вошла Рошин. Увидев, в какой мы позе как тесно и сильно, и отчаянно Атлас прижимает моё тело к себе, она кивнула и подошла ближе. Я видела, как нехотя Атлас отстранился, стреляя по мне своей яростью, смешанной с болью, когда Рошин обняла меня. Аромат хвойного леса и синевы, словно глубокое озеро наполнил мой нос, и я смогла выдохнуть, не осознавая до того момента, что Атлас забрал моё дыхание. Его эмоции лавиной обрушились на меня и готовы были поглотить.

— Он слишком сильно углубился в состояние одиночества, — шёпотом коснулось моего сознания. Рошин обнимала, а сама пыталась предупредить. Я помнила её страх, когда Атлас приказывал, но понимала, сама не боюсь. Он не причинит мне боли. Не предаст. Не бросит. Он скорее умрёт, чем отпустит меня. — Не провоцируй голодного зверя, Зафира. Лучше покорись и он остынет.

Рошин отстранилась и провела ладонями по моему лицу как бы спрашивая: «всё ли со мной в порядке?». Я мягко улыбнулась и губами прошептала «да».

— Оставлю вас, — тихим тоном прошептала Рошин и ушла, бросив долгий взгляд на Атласа, который сверлил меня своими глазами.

Сглотнув я подняла голову, чувствуя, как внутри всё ломается крушится и осыпается, усеивая мою душу рваными ранами. Его взгляд бил меня больно и так отчаянно, что пришлось сглотнуть огромный ком, застрявший в горле.

— Слышала твой голос, гналась за тем чувством защищённости и тепла, которое дарил ты, Атлас, — откровение легко скользнуло с губ.

Его глаза вспыхнули протестом.

— Я уже поверил тебе…

— И я вернулась с твоей рукой в моей ладони.

Откинув одеяло, я поднялась и направилась к нему. Его глаза хищным огнём полыхали, пока я не остановилась, коснувшись рукой его сердца. На скулах ходили желваки, злость. Ярость, которую не потушить. Я рисковала, но не боялась. Какие бы чувства Атлас не показал я всё впитаю, проглочу и приму.

— Ты моя стена. Ты опора. Ты замок, в котором я всегда буду в безопасности, Атлас.

Мои слова нерушимы. Они звоном колокола во мне вибрировали. Я знала, каждое признание наполняло душу Атласа силой. Они укрепляли его веру в моё притяжение. Я не собираюсь сбегать или углубляться в своё сознание.

Открыв глаза, я заметила тучи, надвигающиеся на нас, и почувствовала укол. Голос мрачный и корявый вспыхнул в голове, когда слова ведьмы вонзились в моё сознание корявыми когтями. Впереди лежала тропа неизведанная и я не понимала до конца, как мы выйдем на свет?

Нечто чёрное мрачное витало рядом. Я помнила предостережение Изольды по поводу Рошин и Атласа и крепче прижала его к себе. Сердце отбивало бешеный ритм, потому что я знала, каждое моё чувство, что тьмой стреляло внутри — правда. Нечто грядёт и нам придётся столкнуться с мглой, что кружила над головой

КОНЕЦ

Рошин

— Рошин, — взывал ночной голос, пропитанный смолой. Она вязкая была и липкая. Она сковывала моё тело, скрепляла мысли в единый неразрывный клубок. А потом взрывалась.

Дыхание хрипом изо рта. Лёгкие горят, словно кто-то накрыл моё лицо подушкой в попытке задушить. Я оглядывалась по сторонам, пытаясь найти ответ, но кроме тишины моей комнаты, ничего не слышала. Стук в окно принёс ещё больше диких чувств. Страх лавиной накрыл меня. Воздух покинул лёгкие, когда окно распахнулось, ударившись о стену. Стекло не выдержало и разбилось на осколки, которые усеяли пол. Крик сорвался с губ, и я не смогла его остановить. Пульс в ушах грохотал, когда дверь открылась и вошёл Атлас. Его глаза полыхали буйными чувствами защитника. Кровь охотника билась пульсировала в его венах, и мы оба знали об этом. Атлас слишком хорошо научился заглушать тот голос, который велел выслеживать, калечить, пытать. Он научился заглушать тот кривой уродливый глас. Но он всё ещё сидел внутри его души.