Поднялась, потянулась словно кошка, чувствуя, как закостенело тело, как сплелись мышцы, а потом скользнула на кровать рядом с Атласом. Несколько долгих секунд всматривалась в черты его лица, но не видела никаких изменений. Равномерное дыхание. Тёплая кожа, но всё ещё без сознания. Я радоваться должна, что прошло уже несколько дней и Атлас всё ещё дышал. По крайней мере, ему не становилось хуже, но мне большего хотелось. Не просто знать, а быть уверенной, что он выйдет победителем. Не склонится перед той стрелой, которая пустила яд в его кровоток.

Его грудь была обнажена и тогда мой взгляд снова зацепился. Остановился на солнце выбитом чёрной краской на коже. Я провела пальцем по тому символу оберегу и на губах улыбка промелькнула. Бабушка Ружа сделала его в тот же день, когда подарила мою первую колоду карт. Она рассказала мне историю, которую я помнила до сих пор.

«Чёрное солнце — символ сакральный оберегающий того, кто чтит память своих предков. Это круг с заключёнными в него двенадцатью рунами. Он выжжет из души ложь, указывая верный путь. Ту тропу, которая всегда приведёт к свету. Чёрное солнце — это наша связь с предками. Ты расширишь свой энергетический спектр благодаря связи, со своими корнями, которые уходят очень глубоко в прошлое, мой ангел.

Но будь осторожна, как у всего есть оборотная сторона — если ты не будешь чтить наших предков, потеряешь веру, чёрное солнце выжжет твою душу дотла. Этот символ дарит великую силу и знания, но возлагает большую ответственность.

Присмотрись внимательно и ты увидишь, что на самом деле солнца два. Одно белое его мы видим каждый день на небосводе, а второе чёрное сокрытое солнце духовного просветления. Наши предки верили, что этот символ не только хранит и защищает, но и является одной из основ бессмертия и перерождения души».

Такой символ был у бабушки и мамы. Я видела их на тех же местах, что и мой. И гордилась принадлежностью к прошлому и возможности нести это знание в будущее. По губам скользнула грустная вымученная улыбка ведь в тот миг, когда бабушка рассказала историю этого символа, я верила каждой своей частичкой то правда. А после смерти мамы чувствовала её присутствие, потому что она была моим прошлым и навсегда останется в моей душе пусть и не живой оболочкой, но духовной. Её голос, в ветре, который касается ласково моей кожи. Её прикосновения в воде, когда я купалась. Она обнимала меня. Спасала. Предупреждала.

Я водила пальцем по символу на коже Атласа чувствуя себя в ловушке, готова была молить его проснуться, может встряхнуть, заставить вынырнуть из омута ядовитых грёз, когда почувствовала его присутствие. Подняв взгляд, увидела глаза Атласа. Их заволокло дымкой от лекарств и снотворного, которым мы с Рошин поили, чтобы дать телу восстановиться. Всхлип вырвался с губ словно не в силах сдержать свои эмоции. Он надломленным казался и таким опустошённым.

— Ещё раз вольёшь в меня тот горький отвар я оттрахаю тебя так сильно, что ты ходить не сможешь, Зафира.

Прикусив губу, я поняла, что в моих глазах слёзы стоят. Его голос немного надломленный, но уже не тусклый. Атлас он как серная кислота выжигал меня изнутри. Ядерный. Непобедимый. Несгибаемый. Он постоянная мысль в моей голове. Он пульс в моём теле. Он кровь в моих венах. Он мучение. Он улыбка.

Я искала его с тех пор, как начал сниться. Рисовала на бумаге. Боялась. Желала. Ненавидела. И была так зависима. Сумасшедшая из-за него. В моих лёгких нехватка воздуха если его нет рядом. И я задыхаюсь, когда Атлас слишком близко. Иногда мне казалось, что я могу раствориться и стать частью его сознания. Пропитаться им. Загнать свою душу в его, чтобы никогда не расставаться. Да моя зависимость Атласом была на грани психоза. Чего-то нереального. Того, что не должно быть между мужчиной и женщиной. Это слишком для нас обоих. Но всё дело в том, что в его глазах я видела тоже самое. Отклик. Жажду дикую первобытную, с которой бороться значить пройти через боль. Я хотела удовлетворить свою потребность в нём. Чувствовать его кожу на своей. Его губы на моих. Слышать слова. Знать, что позади меня мужчина скала непробиваемая и, чтобы не произошло, я могу опереться на ту скалу и не упасть.

— Слёзы в твоих глазах надрывом звучат во мне, — прокатился резкий голос по мне словно раскат грома. Хриплый, но сильный. Такой, что я всхлипнула, положив руку на его сердце.

Атлас проследил за моей ладонью, а потом встретился взглядом. Там пламя полыхало. Там столько эмоций плескалось, и я растворилась в каждой. И я позволила своей душе истерить внутри, потому что так долго сдерживала вопли мольбы и страха, что сил сопротивляться больше не было. Я истончилась. Не могла больше выносить всё, что заточила внутри, чтобы силой стать для Атласа. Подпитывать его. Не позволить покинуть меня. Только не он. Атлас тот, кто полностью и бесповоротно завладел мной. Всей. Целиком. И как бы ни сопротивлялся я не отпущу. Не смогу. Свихнусь, если наши дороги снова разойдутся.

— Твоё присутствие как тонкий аромат яда, которым пропитались мои вены. Я каждый день ощущал его на себе. Он оседал в гортани, и я глотал его, а тот ядерный отвар, который вы вливали в меня, он разрушал твой аромат и приходилось каждый раз начинать сначала. Напитываться тобой, — хрипом диким по мне его слова. — Я твоя броня, Зафира.

Он не был злым, но грубыми. Необработанными. Резким. По краям он касался меня теми острыми линиями и ранил. И мои раны кровоточили. И саднили. И я кайфовала от каждой. Потому что вновь чувствовала. Потому что снова могла дышать полной грудью. Наполнить до отказа свои лёгкие и выдохнуть, понимая, что он не исчезнет как мама.

— Так долго, Атлас, — в моём тоне сейчас слышалась нужда. Мольба. Боль. Так много агонии что пульсировала под кожей. Излиться на него хотела за те бесконечные часы, когда он слабым и слишком тихим выглядел. — Чёрт возьми, ты не должен больше поступать так. Не можешь.

Его взгляд полыхнул по мне. Ранил. Задел.

— Я слишком сильный, чтобы упасть и не встать, — был простой ответ.

Атлас читал мою боль в глазах. Чувствовал в прикосновениях, которые я не могла остановить и впитывал. Грубо. Ядовито. И он наслаждался той тягой, которая давила на меня. Кайфовал оттого, насколько я привязалась к нему. Насколько обезумела. И мне бы бояться. Замкнуться. Перестать показывать свою бесконечную тягу, но дело в том, что его глаза отдавали столько же сколько брали. Бесконечный водоворот. Его прикосновение, когда ладонь сжала моё бедро, я задохнулась. Когда другой рукой Атлас схватил мою шею и притянул к себе. Когда его губы по касательной прошлись по моим. Каждая моя эмоция откликалась в нём. Я давала, он брал. А потом происходило наоборот. Атлас отдавал, а я впитывала и глотала, и дико голодала, потому что хотела ещё. Большего. Всего.

Высунув язык лизнула сухие потрескавшиеся губы и застонала, когда давление на шее усилилось. Ладонь Атласа она горячим клеймом на коже пульсировала. Я чувствовала тягу желание и яркую ядерную похоть. Его зубы на моей нижней губе. Его рык в моих ушах. Мой стон в тишине комнаты, когда дверь открылась. Атлас не отстранился. Не оттолкнул меня, чего я ожидала. Распахнув глаза увидела насмешку в его глубине и сжала губы. Атлас хотел, чтобы Рошин увидела нас такими. Как я склоняюсь к нему словно он бог, перед которым я не в силах устоять. Чтобы она поняла всё гораздо глубже и сильнее. Не разорвать. Не разлучить. Мы связаны так глубоко, что я не могла порой дышать без боли.