страже:

– Схватить полукровку!

Стражи, вместо того чтобы броситься исполнять приказ короля, замирают на месте, словно деревца в доспехах. Их руки плотно прижаты к телу, подбородки задираются, шеи вытягиваются, а глаза округляются от страха. Мечи звонко бьют о каменный пол.

У короля снова вытягивается лицо от удивления, но всего на мгновение. В следующий миг он надевает маску высокомерной злобы.

– Никто не смеет перечить приказам короля! – гремит по залу голос.

– Во‐первых, отец, – замечает Элар, отводя взгляд от нас с Таем, – мы не позволим тебе причинить вред нашему другу. А во‐вторых, эта, как ты выразился, полукровка – принцесса эльфов. И она здесь в качестве представителя своей расы. На твоем месте я бы принял ее в замке с положенным уважением.

– Полукровки опасны, каким бы статусом ни обладали!

Я сбрасываю с головы капюшон и делаю шаг вперед:

– Я буду представлять для вас угрозу, ваше величество, только в том случае, если вы немедленно не освободите мою мать!

Элар прокашливается, пока король смотрит на меня во все глаза, и говорит:

– Кстати, об этом. Ты, отец, удерживаешь в своих подземельях королеву эльфов.

– Я… – переводит мужчина взгляд на сына. – Что? Подземелья пусты!

У меня обрывается сердце. Я смотрю на Элара, когда он говорит:

– Предсказательница. Эльфийка. Вы держите ее силой, чтобы она помогала уничтожать поселения полукровок.

– Я не знаю, о чем ты говоришь, сын, – сухо произносит король. – Предсказательница? Повторяю: подземелья замка пусты.

– Твоя мать не здесь, Эания, – произносит Тайлос. – Она в церкви.

Я резко разворачиваюсь к магу, жадно заглядываю в бесстрастное лицо:

– Но ты сам говорил…

– Потому что мне так сказали. Я доставил ее в Олазар, передал в руки епископа, но, очевидно, его величество и не подозревает, что церковь прикрывается его именем.

Я смотрю на притихшего короля и встречаю его обескураженный взгляд. Мужчина вглядывается в меня так, словно я напоминаю ему кого-то знакомого.

– Как… как тебя зовут, дитя? – едва слышно шепчет он. А затем вдруг стремительно направляется ко мне. – Кулон? На твоей шее висит кулон в виде…

Король резко замирает недалеко от меня точно так же, как недавно замерла стража. Но в глазах нет страха, лишь отчаянная надежда.

– Кулон, дитя! – молит он. – Покажи мне свой кулон!

– Тайлос, отпусти его, – просит Элар. – Он не причинит ей вреда. Так, отец?

Мое сердце наполняет тревога, дрожащая рука сама тянется к одежде и вынимает из-под нее мамин кулон. Король бледнеет, и в этот момент Тай отпускает его – мужчина едва удерживается на ногах. Он смотрит на меня взглядом, в котором надежда смешивается с неверием и болью.

– Твою маму зовут Риизания, – выдыхает мужчина.

Меня настигает тьма.

В просторной комнате горят свечи. Кулон, лежащий на тонкой ладони, отбрасывает их свет. Другая ладонь касается щеки рыжего человека. Короля. Молодого короля, на которого так похож его сын. Звучит голос, знакомый и родной.

– Однажды ты встретишь девушку, Орим. У нее будут такие же рыжие кудри, как у тебя. Она будет носить имя Эания. И мой кулон. Вот этот.

– Ты прощаешься со мной, Риизания? – с болью в голосе спрашивает мужчина. – Мое сердце не выдержит разлуки, любимая!

– Не сегодня, Орим, – в голосе мамы слышится улыбка. – Но ты должен запомнить то, что я тебе говорю. Пообещай мне.

– Обещаю. Рыжие кудри, Эания, твой кулон.

– Эта девушка будет важна, Орим. Для всего мира. Но особенно для нас с тобой, понимаешь?

– Для нас… О, Риизания.

Король исчезает и появляется вновь. Вот он стоит на пороге маминой комнаты. Вот кружит ее в танце в пустом бальном зале. Вот целует ее руку, губы, шею… Я всем нутром ощущаю, как они любят друг друга, как боятся потерять, как скрывают свою связь ото всех. Им нельзя быть вместе. Она – чистокровная эльфийка, однажды появившаяся в его покоях прекрасным призраком. Он – будущий человеческий король, вынужденный воевать с подобными ей. Но их взаимная любовь… Она сильнее всего остального. Сильнее их самих.

Я моргаю. Опустошение снежной лавиной прокатывается по телу, оставляя после себя лишь звон в ушах.

Вся моя жизнь – ложь. От самого зачатия и до сегодняшнего дня. Все, что я знала, все, что ненавидела или любила, было обманом.

Дочь человека и эльфийки.

Дочь короля и королевы.

– Вы мой отец, – выдыхаю я, глядя на короля. – Мой отец.

А Элар мой брат.

Тайлос!

Я смотрю на мага, а внутри бурей ревут смешанные чувства. Они сметают все на своем пути: предназначение, запреты, слова, обязанности, долг… Хоть что-то из этого когда-либо имело смысл?

– Тай…

Но лицо Тайлоса остается бесстрастным. Последней каплей становится взгляд его темных глаз, в которых плещется осознание, что я напрасно предала его любовь.

Это слишком. Ни тело, ни разум не выдерживают обрушившихся на них знаний и чувств, и я проваливаюсь в леденящий душу мрак.

Я просыпаюсь резко, словно снится кошмар, но на самом деле не помню, что мне снилось. Кажется, я просто была заперта внутри своего сознания, темного и безмолвного. Одна. Без чувств, мыслей или воспоминаний.

О том, что я просыпаюсь в замке, говорит обстановка в комнате: позолоченные подставки для свечей, огромный камин с лепниной, в котором полыхающее пламя пожирает дрова, приятные на ощупь простыни на кровати с балдахином.

Я приподнимаюсь на подушке, чтобы сесть, и в этот момент в комнату входит девушка в темном платье и светлом переднике. Она замирает на пороге и пару секунд смотрит на меня со смесью смущения и страха, но берет себя в руки и кланяется:

– Вы пришли в себя, ваше высочество. Я сообщу об этом королю.

Девушка тут же исчезает за дверью, а я снимаю с шеи мамин кулон, кладу на ладонь и всматриваюсь в него невидящим взглядом.

Мама не передавала мне часть своих сил. То, что я видела, не было видениями. Это ее воспоминания и те предсказания, которые она видела сама. Тонкое и невероятно сложное заклинание, но она смогла: закляла кулон и отдала мне, перед тем как ее схватили и заточили. Зачем? Я не знаю. Сколько бы новых знаний я ни получала, они лишь порождают еще больше вопросов. А ответить на них может только мама. Если она все еще жива.

Я сжимаю кулон пальцами, опускаю руку на одеяло и закрываю глаза. Вновь я их открываю, только когда слышу тихий скрип двери.

– Как ты себя чувствуешь, дитя? – спрашивает король.

Мужчина проходит в комнату и тяжело