Когда Вепуат выловил его, он ещё был тёплым. На корпусе остались чёткие кольца бороздок, вертикальных царапин в миллиметр-два глубиной. Разведчик вытряхнул воду из сопел и нерешительно оглянулся на Гедимина. Тот утвердительно кивнул — «работать будет».

…Тучи сгущались, но пока ещё солнце светило, и верхушки дальних деревьев чётко выделялись на горизонте. Никаких сгустков тумана Гедимин на них не заметил.

— Ни одного хасена, — в голосе Вепуата, устроившегося в фургоне, слышалось разочарование. — И актиния всего одна. То ли, и правда, чисто, то ли плохо искали. Завтра макаки пройдут — может, кто сам вылезет.

«Завтра с утра поедем в „Налвэн“,» — думал Гедимин. «Предзапуски прошли, сирена молчит, — видимо, всё в норме. Проверю, как там станция, прижился ли новый блок…»

25 декабря 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

С потолка — одновременно из разных его секторов — кто-то с любопытством смотрел в затылок, и Гедимину хотелось обернуться. Пару раз он поддавался желанию, — заметить ничего не успел, но невидимые волокна, в этот раз протянувшиеся от висков к шее и спустившиеся на загривок, ощутимо подёргивались. Иногда «глаза» (не все, может, два или три) перебирались на стены зала. В очередной раз подавив желание обернуться, Гедимин покосился на Иджеса. Тот сидел, вцепившись в поручни, с риском упасть нависал над стадионом и быстро шептал что-то на северянском. Никакие взгляды с потолка его не тревожили.

«Иджес-то ладно, он в скафандре,» — Гедимин машинально осмотрел шлем механика — все пластины, разумеется, были на месте. «Остальные, в комбинезонах… Неужели ничего не чувствуют?»

Он скользнул взглядом по заполненным трибунам. Сарматов приехало много — казалось, с каждым разом на стадионе собирается всё больше зрителей. Кроме Иджеса и Гедимина, в скафандре не явился никто, но никто не вертелся и не глазел на потолок. «Может, в рядах за нами кто-то заметил?» — без особой надежды подумал сармат. Оборачиваться не хотелось — он и так слишком много ёрзал на скамье, на него уже недовольно косились. «Не может хранитель ни на кого не реагировать. Столько сарматов… не ко мне же он приклеен!»

… — Пятое место по скорости! Вы что, кроме стрельбы, ничем не занимались⁈

Гедимин незаметно прижал руку к наушнику и убавил громкость. Иджес наседал на пилотов с тех пор, как выбрался со стадиона, а транспорт, который должен был вывезти всех обратно в «Вайтрок», всё никак не приезжал. Пилоты морщились и огрызались, но Иджес не унимался — Гедимин давно не видел его таким расстроенным.

— Хватит разоряться, — угрюмо сказал один из пилотов, потеряв терпение. — У нас третье место по очкам. А к весне найдёшь себе другого пилота.

— Что⁈ — Иджес изумлённо мигнул.

— То. Ухожу в «Альтаир», — буркнул сармат.

Иджес шумно втянул в себя воздух.

— В «Альтаир»? К недомеркам⁈ Ты что, мутировал⁈

Гедимин поморщился — настройка наушников не помогла, видимо, Иджес нарастил громкость. Он крепко взял механика за плечо и отодвинул в сторону, вклиниваясь между ним и пилотами. Они, будто этого и ждали, мгновенно исчезли в толпе — Гедимин за секунду потерял их из виду.

— В «Альтаир»… — пробормотал Иджес, жалобно глядя на сармата. — Ты это слышал?

— У «Альтаира» второе место, — Гедимин не без труда вспомнил, что эту команду упоминали среди победителей. Иджес сердито фыркнул.

— Филки! И ползвена, и механики, — все из этих полумартышек. Охота позориться…

…Иджес замолчал только на пороге штаба; Гедимин уже давно на него не реагировал — все его мысли занимал разобранный малый реактор, которым он уже третий день не мог заняться. Иджес о чём-то спросил, не дождался ответа, сердито фыркнул и ушёл донимать других ликвидаторов. Гедимин забрал со стола сфалт, жестом предупредил Ренгера, что подземная лаборатория будет занята, и вышел из штаба.

…Стержни были там, где он их и оставил, и в том же состоянии — только некоторая часть ирренция распалась до ипрона. Гедимин сделал мысленную отметку — изучить, как влияют на реактор долгие простои и постепенное ипроновое «отравление», но оставил это на потом, а сам вскрыл корпус сфалта и начал сборку.

Дольше всего он провозился с источником сигма-лучей; этот узел стоял в дальней части корпуса, за реакторами, дальше него был только механизм, вытягивающий накопительные стержни — задний экран излучателя заодно прикрывал и его. Гедимин установил их в самом дальнем положении, полностью извлечёнными; теперь реактор был практически готов, можно было закрыть корпус и начать запуск, но сармату было не по себе.

«Горизонтальное положение,» — досадливо щурился он, глядя на извлекатель. «Если что-то заклинит — сами не выпадут.» Он представил себе, как разворачивает сфалт соплом кверху и пинает, пытаясь выбить разжигатели. «М-да. Конар бы не одобрил. Да и Константин — тоже.»

Он потянулся к крышке корпуса, но вместо того, чтобы задвинуть её на место, тронул переключатель системы охлаждения и сунул руку внутрь сфалта. Систему пришлось «продлить» на приклад — штатно она распространялась только на плазменную камеру и сопло. Нагрев от быстро вылетающей плазмы она снимала — не полностью и не во всех режимах, но ствол не плавился, и этого было достаточно. «Реактор холодный, но работать будет долго. Не секунды, а сутки,» — думал Гедимин, шевеля пальцами в остывающем воздухе. «Хватит этого, чтобы снять нагрев?»

О расстабилизации он старался не думать — случись что, любая система охлаждения испарилась бы раньше, чем сработала. «Надо потренироваться сбрасывать эту штуку с себя,» — думал Гедимин, отгоняя неприятные воспоминания. «Хочет взорваться — пускай, но без меня.»

Он на секунду задержал дыхание и осторожно задвинул крышку. В наступившей тишине громко щёлкнул переключатель, и Гедимин впился взглядом в неприметное табло, соединённое с омикрон-датчиками. Интенсивность излучения медленно начала расти, но через три секунды цифры застыли.

«Обсидиан работает на усиление, накопитель — поглощает,» — сармат притронулся к небольшим замаскированным клавишам по бокам сфалта. Излучатель запускался с них, и только с двух одновременно. «Attahanqa», — беззвучно прошептал Гедимин, вдавливая клавиши