трети столетия привлекли значительное внимание общественности благодаря своему особому оформлению с элементами фольклора. Русский стиль, возникший в первой половине XIX века, стал публичным заявлением в Москве начала 1870-х годов, когда он восторжествовал в архитектуре Исторического музея. Этот музей был уникальным проектом, который так и не был завершен, но тем не менее на протяжении более чем десяти лет оставался магнитом для оживленных дискуссий.

В ходе полемики, окружавшей Исторический музей, русская история стала не менее спорной территорией, чем русская художественная школа. То, что история играет ключевую роль в формировании наций, стало аксиомой. Э. Смит выдвигает теорию:

«Повторное открытие» или «изобретение» истории больше не является академическим занятием – это вопрос национальной чести и коллективных усилий. Прослеживая нашу историю, «мы» открываем (или «открываем заново»), кто мы, откуда мы пришли, когда мы появились, кто были наши предки [Smith 1986: 148].

В России XIX века современники неоднократно отмечали связь между изучением прошлого и развитием национального сознания. Уже в 1867 году Соловьев наблюдал:

Бывают моменты в жизни каждого народа, когда потребность в национальном самосознании становится одной из его главных духовных потребностей. Судя по всему, для нашего народа наконец-то настало время, время зрелости. Изучение национальной истории и археологии приобрело особое значение, получив особую поддержку[504].

Интерес публики к истории возрос во время празднования тысячелетия и продолжал нарастать во время многочисленных выставок эпохи реформ в Москве, завершившись в итоге национальным проектом, которым являлся Исторический музей. Именно тогда Бестужев-Рюмин заявил о прочной связи истории и идентичности: «Народ, желающий быть великим народом, должен знать свою историю»[505].

Московские музеи и выставки конца XIX века наглядно подтверждают эти поиски национальной истории. Они также внесли большой вклад в изменение статуса древней русской столицы. По мере того как газеты все чаще писали о московских музеях и их ярко выраженном национальном характере, культурный центр страны все нагляднее отдалялся от Санкт-Петербурга и перемещался в старую столицу России. Москва, с ее многочисленными архитектурными достопримечательностями в русском стиле, не только вмещала и продвигала отдельные институты культуры, но и сама по себе стала памятником этой культуры. Переосмысленный русский стиль стал визитной карточкой Москвы, России и русских павильонов на международных выставках за границей.

Культура в русском стиле

Понятие «русский стиль» вошло в обиход примерно в середине века, когда работы Сазикова получили известность в Лондоне. Оно относится к определенному самобытному языку в изобразительном искусстве, который опирался на традиции древней русской культуры и фольклора [Kirichenko 1991: 11][506]. Этот русский стиль преимущественно представлял собой обобщенные вкусы и мнения конца XIX века, но в течение нескольких десятилетий он служил уникальным языком для выражения национальной идеи в архитектуре, декоративно-прикладном искусстве и внутреннем убранстве. В архитектуре с этим стилем (и его версиями, известными как национальный, неорусский и неонациональный стили) обычно связаны определенные черты: причудливая отделка, красочная композиция, витиеватый контур, множество разных материалов и строительных элементов, старинные национальные формы, такие как ступенчатые фронтоны XVII века, называемые «кокошниками», граненая башня – «шатер» [Kirichenko 1991: 118]. Особенно бросалось в глаза в новом русском художественном оформлении изобилие декоративных элементов, взятых из допетровского храмового зодчества. Образцом для подражания историк И. Е. Забелин называл собор Василия Блаженного на Красной площади, считая его наиболее любопытным сооружением России, не менее замечательным, чем Кельнский собор в Германии [Забелин 1878: 185, 189][507]. Но многочисленные повторения этой и других церквей были явно современными стилизациями. Нередко доведенные до крайности, декоративные элементы, заимствованные из народной вышивки и традиционной резьбы по дереву, порождали такие эпитеты, как «узорочность», а также менее лестные «пряничный» и «петушиный» [Забелин 1878: 295; Лисовский 2000: 154].

Впоследствии С. К. Маковский заявлял, что русский стиль является просто выдумкой:

Этот пресловутый стиль – патриотический вымысел. Мы не создали самостоятельного зодчества. Все формы старинных русских зданий заимствованы у искусства Византии, Норвегии, Италии, Индии… <…> Отсюда – прихотливость очертаний, пестрота, нарядная узорность церквей, шатровых башенок и теремов XVII века: смесь стилей, византийского, романского, готики, ренессанса и, может быть, индийского… Вот и все[508].

Но прежде чем природа этого в значительной степени изобретенного явления стала очевидна для проницательного глаза профессионального критика в начале XX века, русский стиль пользовался значительной популярностью в различных формах и на разных площадках. Среди примеров можно назвать официальную храмовую архитектуру Тона 1830-х и 1840-х годов как раннее воплощение идеи, а также красочные русские павильоны на всемирных выставках 1870-х годов и «избушку на курьих ножках» Васнецова 1880-х годов.

Формально русский стиль ярко заявил о себе в архитектуре и интерьере в 1870-е годы. Своим претенциозным разнообразием новый стиль привлек к себе внимание на Всероссийской мануфактурной выставке в Санкт-Петербурге 1870 года и на Политехнической выставке 1872 года в Москве. На этих выставках впервые были предприняты крупномасштабные попытки придать светским зданиям допетровский вид. На Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде 1896 года в национальные костюмы были одеты не только павильоны, но и их служители [Кириченко, Щеболева 1997: 157]. С этим элементом переодевания выставка выглядела почти этнографической; было и что-то театральное в нарочитой русскости и сказочном убранстве применительно к гражданской архитектуре. С этими временными выставками новый стиль получил широкую известность и мгновенное признание.

На всемирных выставках русские павильоны также были хорошо приняты: вместо стекла и железа (материалы знаменитого Хрустального дворца) русские теперь использовали в архитектуре своих выставочных помещений традиционное дерево. Музейные помещения также украшались декоративными деталями, найденными в старинных церквях и традиционных избах. Главными приверженцами этого экстравагантного нового стиля были архитекторы А. М. Горностаев, В. А. Гартман, И. П. Ропет и И. А. Монигетти[509]. В 1873 году Монигетти представил русский стиль международной аудитории в виде «императорского» павильона на Всемирной выставке в Вене. Ропет создал для русского отделения на Всемирной выставке в Париже в 1878 году комплекс деревянных зданий, признанный критиками как «лучшее и самобытнейшее архитектурное создание целой всемирной выставки» (рис. 14)[510]. Русский стиль завоевал международное признание на Парижской всемирной выставке в 1900 году, где главный павильон был стилизован под древний Кремль, а в богато украшенной «русской деревне» размещалась выставка народных ремесел[511]. Может показаться, что русские решили представить свою идентичность именно в тех экзотических выражениях, которыми восхищались иностранные обозреватели; однако не менее высоко оценил эти витиеватые узоры и массовый зритель на родине.

Рис. 14. Русский павильон на Всемирной выставке в Париже 1878 года, проект И. П. Ропета

В чем же заключалась привлекательность стилизации под старину в эпоху модерна? Открытие национального неоромантического стиля было частью современного поиска идентичности. В течение последних двух третей XIX века русское возрождение постоянно присутствовало в изобразительном искусстве в той или иной форме; к концу столетия оно стало доминировать во внешнем виде центральной части Москвы и определяло присутствие России на международных выставках. «Узорчатая» архитектура выставочных павильонов стала материальным выражением русской тоски по национальной форме в искусстве. Дома также музеи превратились в храмы светской идентичности. Русский стиль действительно применялся к зданиям музеев и церквей чаще всего.

Представленные народной традицией образы и национальные чувства получили широкое распространение благодаря выставкам, репродукциям и доходчивому комментарию в прессе. Хотя в национальном стиле присутствовал неоспоримый элемент театральности и наряду с ним существовало несколько других стилей (например, неоклассицизм Санкт-Петербурга), именно этот стилизованный неотрадиционализм наиболее охотно воспринимался обществом как воплощение подлинного русского