ускорилось, иссушая губы.

— Я тебя слышу, но я не обязан с тобой соглашаться.

Ухо горело. Ладони неторопливо перемещались по телу, оставляя после себя ожоги.

— Ты делаешь выводы из своих убеждений.

Клыки царапнули шею. Пальцы на ногах непроизвольно поджались, а веки опустились.

Почему это так приятно?

Едва не выпалила: "Укуси!"

Проклятье…

— Да, я не в восторге, что ты не столичная. Мне это не нравится, но я хочу тебя узнать.

Уставилась перед собой. Тень одной лысой ветки качалась на стене, а я будто висела на этом дереве.

Странные ощущения. От признания в том, что я знала и без слов. От будоражащего заявления. Почему-то волнующего.

— Ты можешь выиграть и уехать, — произнес Малин в затылок. — Я тебя точно силой удерживать не стану.

— До финала целый семестр.

— Достаточно времени, чтобы девять раз возненавидеть и десять раз влюбиться.

Усмешка пошевелила волосы на макушке.

Десять раз? Я бы не рассчитывала даже на один.

— Пусти, я не смогу так уснуть.

Облизнула губы, сглотнула сухость во рту… Наслала десять проклятий на одну персону.

Макс обнял крепче, и в то же время бережно, а я ведь живой человек. С гормонами и прочей химией.

— Уверена?

Нет. Нет. И нет. Только это ничего не значит.

Заворочалась, отвоевывая возможность перевернуться на другой бок, лицом к Малину.

Он не убрал руку. Ладонь застыла на спине под топом.

Когда успел незаметно под него пробраться?

Бледно-желтые глаза неотрывно изучали мои. В полумраке комнаты более темные точки на желтых радужках выглядели глубокими кратерами. Неизвестно, что там: пустота или есть дно? Насколько глубоко, если прыгнуть? Или, может, в этих кратерах, как в клетках, сидят чудовища?

— Я привыкла спать одна.

Малин водил пальцами вдоль позвоночника, не отводя взгляда.

— И как ощущения?

— Отличные. Никто не мешает, я властвую на постели. Кайф.

Макс усмехнулся.

— Я не об этом.

Нахмурилась, прокручивая последние реплики. Что я упустила?

— О чем?

— Говорить спокойно, не кусаться словами. Непривычно, да?

— Я кусаюсь по делу, — проворчала и прикрыла веки. — Как будто ты пай-мальчик.

Не такой уж я монстр. Я умею разговаривать нормально.

— Даже не близко.

Резко распахнула глаза. Макс перекатился на спину и бесцеремонно утянул меня за собой.

Уперлась ладонью в плечо, приподнимаясь. Рвущееся наружу возмущение опередил похрипывающий голос:

— Будет неудобно — уползешь.

— Мне уже неудобно.

— Ты сейчас начнешь скалиться, я заткну тебя поцелуем и сдерживаться не буду.

— Ты угрожаешь мне насилием? — я села, скинула с себя приобнимающую руку.

Малин приподнялся на локтях, буравя меня недовольным взглядом.

— Малая, я никого в своей жизни не взял силой. Мне все отдаются добровольно.

— Я добровольно на милость твоему члену не сдамся.

Макс упал обратно на спину и вновь дернул меня на себя. Зависла над ним, смотря в наглые бледно-желтые глаза сверху вниз.

Широкие ладони задержались на сгибе талии, скользнули на спину, будоража нервные окончания.

— Ты бросаешь мне вызов?

Что-то отозвалось трепетом на его тон.

— Тебе показалось, — надавила на плечи, отстраняясь.

Заставила меня отпустить.

Отползла на свою половину кровати, облизнула пересохшие губы. Солнечное сплетение затягивало странное предвкушение. Азартное. Опасное.

Нельзя поддаваться.

— Не думаю, — твердо хмыкнул Малин.

— Ты усложняешь, — улеглась к нему спиной, зарылась в одеяло.

Ступней случайно задела волосатую горячую ногу. Отдернула, как ошпарившись.

Проклятье. Оккупировал мою постель.

— Глотать таблетки от истинности гораздо проще, — сыронизировал Малин, зашевелился.

Дыхание затаилось само по себе. Захотелось, чтобы он снова прижался ко мне со спины.

Нет. Никаких объятий. Я отвечаю за разум, разум против.

Обернулась, непонятно для чего. Потерла холодной ступней о свою же икру.

Макс лежал на животе, подмяв под себя подушку, лицом в другую сторону. Горячий.

Месть подается холодной, так?

Подползла к нему с коварной улыбкой. Прижалась к спине ладонями, ледяные ступни к его голым ногам. Малин слегка вздрогнул.

— Лягушка, — беззлобно усмехнулся он.

— Я тебя сейчас покусаю.

Я устроилась поудобнее, закрыла глаза, вдыхая приятный запах.

— Начинай с шеи.

Вибрация от его голоса прошлась по мне. Смысл слов добавил дрожи.

Уставилась в стену напротив, не поднимаясь.

Понятно, что он, очевидно, сказал не подумав, но менее волнительно от этого не стало.

В парах принято, чтобы мужчина ставил метку, хотя это обоюдный процесс. Просто в обществе считается несолидным, если на мужчине есть метка. Вроде признака слабости.

Это полусонный бред, не буду предавать ему значения. Мы почти весь день провели вместе, под воздействием истинности и не такая чушь вырвется наружу.

Глава 21

Стук в дверь выдернул из сна. Вернулась к реальности вместе с тяжестью на спине.

Перед глазами расслабленная кисть. Не моя.

— Ма-акс, — прохрипела со сна.

И ведь не сдвинуть! Тяжеленный, зараза.

— Я не соглашалась быть твоей подушкой, ты меня раздавил.

Попытка выбраться не увенчалась успехом. Рука пришла в движение, постороннее тело перестало вдавливать меня в матрас.

— Прости, малая, — Малин притянул меня спиной к себе. — Навигатор сработал в автономном режиме.

Его сонный голос с усмешкой в конце выбил все возмущения. Заменил их трепетом. Правда, ненадолго.

Стук по двери повторился, с утра пораньше действуя на нервы.

Это точно не Нэнси. Остальных жалеть не стану, пошлю куда подальше, только с кровати встану.

— Пусти, — простонала с показным недовольством, — кто-то очень хочет меня видеть.

— Дрейк, — прохрипел Макс, обнимая за живот. — Надоест стучать и уйдет. Вломиться не рискнет.

— Вдруг что-то важное. Сколько вообще время? Он, наверно, пришел разбудить на завтрак.

— Какой полезный хозяин. Будит слейва на завтрак.

Задергалась более решительно, все-таки скинула с себя цепкую клешню и слезла с постели.

— А ты с чужим слейвом спишь в обнимку. Не противно? К приезжей прижиматься.

Взгляды с недовольством сцепились. Отвернулась и дернула дверь.

Раздражения не убавилось, при виде легкой ироничной улыбки Дрейка его даже стало больше.

Столичный глянул на кровать, прислонился плечом к откосу. Я рефлекторно обернулась.

Малин, не поднимаясь, издевательски помахал рукой.

Дрейк открыл рот для, очевидно, эпичной речи. Не знаю, что он собирался сказать, но я выскажусь первой.

— Заведешь речь про плату за время со мной, и я вам двоим добавлю в чай цианистый калий.

Макс на кровати фыркнул с коротким смешком, звук сменился протяжным зевком.

— Радушное приветствие, в твоем духе, — Дрейк продолжал улыбаться. — Собирайся, все уже уехали.

— Как?

— Очень просто, на четырех колесах. Обед закончился и отчалили. От Спенсера выговор получишь за завтрак.

— Обед?!

Как это…

Метнулась к планшету. Время на экране безжалостно приближалось к трем часам дня. Бросила на Макса злой взгляд.

"Это ты виноват", — процедила мысленно.

Он будто