— Вот почему я хочу сидеть напротив тебя за ужином, когда ты будешь в нем. — Он снял платье с вешалки и протянул мне. Затем, пока я пыталась осмыслить такой поворот событий, он схватил пару черных туфель на каблуках и новую сумочку бордового цвета. — И это тоже.

Я нахмурилась, когда он передал мне аксессуары. — Ты меня бесишь.

— Тогда очень жаль, что ты так серьезно одержима моим членом. Потому что он прикреплен ко мне. — Он наклонился и коротко поцеловал меня. — Ты выглядишь прекрасно во всем, что бы ты ни надела, piccolina. Но сделай это один раз для меня, ладно?

Черт, ему было трудно противостоять.

— Ладно. Только в этот раз. — Я закусила губу и придвинулась ближе. — Но если ты выбираешь мне одежду, могу ли я выбрать тебе галстук?

— Конечно. Одевайся и возвращайся в нашу спальню. — Он провел подушечкой большого пальца по моим губам и вышел.

Наша спальня.

Что, черт возьми происходит?

И почему я улыбалась, когда заканчивала собираться?

Глава Двадцать Первая

Лука

Я держал Валентину за руку, пока мы спускались по лестнице. Она была так же великолепна в черном платье-халате, как я себе представлял, может даже больше. Длинные гладкие ноги, тонкая талия и пышные бедра, и грудь идеального размера. Я уже предвкушал, как позже сниму с нее платье.

Громкие голоса разнеслись со стороны кухни, что означало, что сегодня утром приехали Бенетти. Хорошо. Пришло время найти Сегрето и положить конец всему этому.

Я направился к задней части дома, но Валентина потянула меня за руку. — Лука, мне действительно нужно идти.

— Пойдем. — Я пошел дальше, увлекая ее за собой. — Я хочу познакомить тебя с моими братьями.

У нее отвисла челюсть. — Что? Твои братья здесь? Когда? Зачем?

Уголок моего рта приподнялся. — Потому что я им так сказал. Они смогли прибыть за одну ночь.

— Я не могу встретиться с твоими братьями. Я… — Она фыркнула самым очаровательным образом. — Это странно. Они узнают, что мы, ты знаешь.

— Что мы трахались наверху, да. И любой, кто увидит тебя в этом платье, убьет, чтобы поменяться со мной местами.

Не было времени говорить больше. Я положил руку ей на поясницу и проводил ее на кухню. Энрико и Данте сидели на табуретках у стойки, а Серхио стоял рядом с Альдо с чашками демитассе в руках.

Разговор прекратился, когда все глаза обратились к нам.

— Это Валентина Монтелла, — объявил я. — Красавица, это мои братья. Данте, Энрико и Серхио.

— Привет, — застенчиво сказала она. — Приятно познакомиться со всеми вами.

Больше никто не говорил, и я чувствовал, как мои братья пытаются осмыслить то, что они видят. Наш мир вращался вокруг доверия, а мне было нечего предложить. Соответственно, я не приглашал женщин к себе домой. Я водил их в отель или к ним домой, но никогда не в свой. Поэтому присутствие Валентины здесь было неожиданностью.

Но это не оправдывало грубость.

Я угрожающе поднял бровь, глядя на Серхио. Вздрогнув, он тут же поставил чашку демитассе78 и шагнул вперед.

— Синьорина, come stai? — Он наклонился, чтобы поцеловать ее в обе щеки. — Приятно наконец-то познакомиться с вами.

— Наконец-то? — спросила она, бросив на меня быстрый взгляд. — Ты рассказал им обо мне?

— Конечно. — Я притянул ее ближе к себе. — В моей семье нет никаких секретов.

Данте и Рико были следующими, поприветствовав Валентину должным образом, затем вернулись на свои места. Они обменялись удивленным, понимающим взглядом, который заставил мои зубы напрячься, но я проигнорировал это. Пока.

Прежде чем я успел подойти к кофемашине, в комнату вошел Габриэле с затуманенным взором, без рубашки и в полосатых пижамных штанах. — Ciao, zi! Не могу поверить, что вы все здесь. — Мой сын подошел поздороваться со своими дядями.

— Габи, buongiorno. — Серхио поцеловал моего сына в щеки. — Как поживает мой любимый племянник?

— Бля, устал, — ответила Габи. — Кто-то разбудил меня пораньше.

— Извини, если мы были слишком громкими, — сказал Данте, хлопнув Габи по спине.

— О, это не ты. Кто-то другой шумел наверху около часа назад.

Мои братья имели наглость рассмеяться, но я нахмурился. Хотя Габриэле говорил по-итальянски, я не оценил шутку.

— Габриэле, — рявкнул я. — Прояви хоть какое-то гребаное уважение.

Он виновато поднял руки. — Mi dispiace, папа. — Он кивнул Валентине. — Buongiorno, Вэл.

— Привет, Габи.

— Ты выглядишь прекрасно, — присвистнул он. — Клиенты проглотят свои языки, когда увидят тебя в этом платье.

— Это слишком, не так ли? — Она закусила губу и посмотрела на меня с выражением сомнения на лице. — Я же говорила тебе, что не должна это носить.

— Нет, синьорина, — сказали все почти одновременно. — Тебе определенно стоит это надеть, — закончил Рико.

— Да, я согласен, — добавил Данте. — Ты выглядишь bellissima.

— Спасибо, но я, пожалуй, пойду и возьму свитер. — Она отдала мне свою сумочку. — Сейчас вернусь.

Ее каблуки цокали по плитке, когда она вышла из кухни и пошла в коридор. Я стиснул зубы, осторожно положив ее сумочку на мраморный остров. Затем я, не теряя времени, сократил расстояние до своего младшего сына, сжав руки в кулаки. Габриэле благоразумно начал пятиться от меня, когда увидел выражение моего лица.

— Папа, я просто пошутил. — Он метнулся за Серхио, оставив моего брата между нами.

Серхио поднял руку, чтобы остановить меня. — Давайте сохранять спокойствие.

Перегнувшись через Серхио, я схватил сына за плечо и крепко сжал. — Не комментируй ее, capisce? Не то, что она носит, не то, как она говорит. Ты всегда вежлив и уважителен. Ясно ли я выразился, figlio mio?

Габриэле поморщился, но не попытался вырваться. — Я понимаю. Мне жаль.

— Спокойно. — Серхио отцепил мои пальцы от Габриэле. — Он не хотел причинить вреда, Лука.

Я отступил на шаг и поправил манжеты рубашки. — Я отвезу ее на работу. Вы трое, будьте готовы. Мы приступим к работе, когда я вернусь.

Габриэль схватил булочку для завтрака и телефон, затем поспешил из кухни. Данте и Рико молчали, но Серхио сказал: — Не будь с ним так строг. Ему всего шестнадцать, Лука. Он глупый ребенок и отчаянно нуждается в твоем одобрении.

— Я никогда не вел себя так в шестнадцать лет. Представляешь, если бы я так разговаривал с одной из девушек нашего отца? Мой отец приказал бы подвесить мои яйца и выставить их напоказ всему городу.

— Если честно, у тебя никогда раньше не ночевала женщина. Сегодня утром нас всех застали врасплох.

Стук