Среди треска и грохота едва слышно прозвучали тихие шаги. Патриарх, не боясь быть раздавленным, подошёл к нам, глянул удивлённо на меня, повернулся к императору и отвесил ему смачную пощёчину. Михаил Романович странно икнул и опустил руки. Я остановила выплеск силы, собирая рикошеты нашей магии, что метались по комнате и сливая их. Ещё заденет кого.

– Позволь спросить, Миша, – старец подошёл к кровати, что стояла уже без ножек и балдахина, отряхнул покрывало и сел, – тебе не стыдно? Что ты тут учинил?

Как нашкодивший мальчишка, Михаил Романович шмыгнул носом и виновато развёл руками.

– Пытался объяснить свою точку зрения.

– Детям? Не стыдно? – Покачал головой патриарх, – приезжаю я в гости, вопросы важные обсудить. И что вижу? Стёкла летят, стены рушатся. Народ в панике из дворца бежит. Я уж думал беда, а тут император куролесит. Нехорошо.Я, открыв рот, наблюдала за их беседой. Колени предательски задрожали, выплеск неимоверной мощи дал о себе знать. Тихонько опустилась на пол. Признаваться в собственной слабости не хотелось.

В спальню вошёл Матвей, опершись на его плечо, рядом шагал Павел. Увидев меня, он преодолел расстояние в два прыжка, встал на колени, обняв меня.

– Его успели опоить дурманом, – сказал Заварицкий, – яд почти нейтрализован, но он ещё слаб.

– Дитё дурманом травить, – вздохнул патриарх, – ай-яй-яй, Миша. Не ожидал. Чего ты взбеленился? Тебе ещё какие доказательства нужны? Была у меня девочка, – кивнул он на меня, – всё рассказала. Потом и от Павла письмо пришло. Дай ты Федоре (это он так о принцессе Датской) отступной какой. Пусть едет к отцу. Чем тебе невеста нехороша? Корабль летучий смастерила. Силы сама невиданной. Много ли в вашей семье универсалов? Чего кобенишься? Роду она древнего, не стыдно на трон посадить. Я давно тебе говорил, из своих невест выбирать надо. Девицы наши любой заморской принцессе нос утрут.

– Договор, – уныло начал отнекиваться государь, сразу присмиревший, – не могу его нарушить.

– Зато я могу, – в спальню, разглядывая все последствия нашего буйства, вошла Теодора, – и прошу вас не объявлять о помолвке, пока не вернусь домой. Дайте мне сохранить лицо, – она подошла ко мне, в её взгляде не было и капли былой ненависти, – Александра, я всегда жила по чужой указке и считала, что так правильно. У вас же руководствуются не разумом, чувствами. И только теперь поняла, что это верно. Когда увидела вашу стойкость, отчаянную храбрость. За гранью моего понимания. У меня в Дании тоже остался любимый человек. Я возвращаюсь к нему. Простите, Павел, вынуждена разорвать нашу помолвку.

Приподняв юбки и осторожно обходя куски лепнины, Теодора гордо удалилась.

– Вот видишь, – патриарх сидел на кровати, совершенно по-мальчишески болтая ногами, – два индюка чего натворили. Чуть детям жизнь не сломали.

Император пристыженно молчал, к нему подошла Анна Александровна, погладила по плечу:

– Нас веками учили так жить. Не сердитесь, Тихон.

– Да что я, – махнул патриарх рукой, – молодых оставьте в покое. Не посрамит вас невеста. Толковая девушка, и Павел с ней будет как за стеной.

– Обычно наоборот говорят, – усмехнулся цесаревич, так и не разжав объятий.

– Э, Пашенька. Не про то сказ. Мужчина защищает свою жену, а она ему верным тылом служит. Это как жить, зная, что позади тебя скала неприступная. Хорошая супруга она поможет, обогреет, исцелит, и, коли надо, сил даст. Понимаешь о чём речь? Мы сильны тогда, когда за нами женщина верная и любящая.

В комнату вошли Пётр Петрович и Веся, оба с фингалами. Вид у них был, как у подравшихся бойцовских петухов. Я уткнулась Павлу в грудь и беззвучно рассмеялась. Матвей бросил сердитый взгляд на главу Тайной канцелярии, и тот вздрогнул. Так вот кто автор наливающегося под глазом у мужчины синяка?

– Дети, – обратилась к нам Анна Александровна, уже взявшая себя в руки, как истинная хозяйка, – идите в свои покои. Пашенька, ты пока у Саши побудь. Дайте нам всё обсудить спокойно. Идите, не стойте столбами, – это уже к Весе и Матвею.

Мы поднялись с пола и обнявшись, слегка покачиваясь и подпирая друг друга, вышли в коридор. Добрались до моих покоев. Нам открыла Варя, онемевшая от удивления.

– Сашка, – цесаревич опустился на кровать, – мы победили!

– Давай отдохнём, мой герой, – улыбнулась я, положив голову ему на грудь, – твой папенька все силы выпил. Едва на ногах стою.

Не сняв одежды и не умывшись, мы завернулись в покрывало и крепко заснули. Никто не посмел потревожить наш покой.

Глава 35

Я сидела в покоях императрицы Зимнего Дворца. Возле меня сновали фрейлины, служанки, лакеи и куча непонятного народа.

Прошёл год с нашей памятной стычки с Михаилом Романовичем. Родители Павла поставили это условие после того, как брак одобрил патриарх Тихон.

Я откинулась на спинку кресла и погрузилась в воспоминания.

Когда мы с Павлом проснулись, на следующий день во дворце стояла почти гробовая тишина. Люди, напуганные невероятным магическим выбросом, разбежались кто куда, остались лишь слуги и гвардейцы. Им деваться некуда. Варенька принесла вещи Павла, мы привели себя в порядок и отправились в покои императора.

Михаил Романович беседовал с патриархом и Василием Андреевичем. Государь был спокоен, только морщин на лице прибавилось и изменила ему строгая военная выправка. Перед нами, в длинном халате, совсем не по регламенту, сидел в кресле обычный мужчина, уставший от жизненных коллизий.

На диване, чуть поодаль, расположились Анна Александровна и Софья Дмитриевна. Обер-гофмейстерина, увидев меня, расплылась в довольной улыбке, заговорщицки подмигнув.

Мой боевой пыл угас, и я немного оробела, войдя в покои. Павел взял меня за руку, ласково улыбнулся и подвёл к отцу:

– Государь, теперь я смею вам представить свою невесту?

– Чего уж там, – махнул устало Михаил Романович, – оставим эти церемонии. Садитесь, дети.

К нам присоединились императрица и Ланская.

– Думаю, сейчас и свадебку можно обсудить, – улыбнулся патриарх, – чего тянуть. Мне тоже подготовиться надо. Собор опять же украсить.

– Думаю, нам нужно подождать после разрыва с Теодорой, – сказал государь, – лет пять.

Мои брови возмущённо поползли вверх. Павел наклонился ближе к отцу.

– Почему так долго? Что ты ещё хочешь проверить?

– Разве срок имеет значение? – Михаил Романович едко усмехнулся, – или любовь закончится? – Однако увидев моё лицо, государь как-то странно крякнул и замолчал.

– Миша, – покачал головой патриарх, – опять ты за своё? Думаю, года будет вполне достаточно.

– Я согласна с предстоятелем, – поддержала нас Анна Александровна, – ни к чему тянуть с