– Это только предположение. И я не провидица.

– Жаль. Хорошая была мысль. Я даже подумал, что, должно быть, четыреста лет назад, когда сожгли всю семью Ра-Фоули вместе с их гобеленами, Хейлия могла быть ранена. Её кровь попала на какое-то полотно, и магия забрала дух предсказательницы из тела раньше, чем она умерла. И гобелен тоже сохранился из-за этой магии, но только возвращаться духу Хейлии было уже некуда, потому что её тело сожгли. Вот она и застряла между мирами на четыре сотни лет, мстя Карсам за случившееся. Вполне разумное объяснение тому, что спрятано за легендой о Рионском призраке. Никто ведь не знает, как делались предсказания… И из нашего разговора я, кажется, даже понял, почему вас слышу – мы не в Латерноне, здесь эта магия слабее и защищает только саму шерсть фьорагов, но не всё остальное.

Мэй слушала его и думала об Эйридии. Бедная девочка вообще не была предсказательницей. Наверное, поэтому магия забрала её вместе с телом и заперла в ненастоящем Рионе. Она выросла между мирами совершенно одна, потому что не могла сделать предсказание. У неё не было такого дара. А когда Мэй совершила глупость… Магия отпустила Эйридию и… Это было похоже на правду. Очень похоже.

А ещё это объясняло, почему Мэй почувствовала тогда, в спальне лорда, что под её пальцами с гобеленом что-то происходит – он звал её. Он приоткрыл ей завесу тайны совсем чуть-чуть, чтобы показать, что хочет, чтобы его прочли. А потом снова закрылся в ожидании её крови.

– А если это меня убьёт? – спросила она скорее у самой себя, чем у колдуна.

– Тогда вы умрёте, – спокойно сообщил Йакара-сэ.

– Я не хочу.

– Я тоже. Но мы все рано или поздно умрём. Ваше тело там, на кровати, тоже умрёт когда-нибудь. Вы можете наблюдать за этим со стороны или же попробовать вернуться в этот мир. Если, конечно, моя догадка верна.

– Я подумаю. Пусть гобелен пока побудет у тебя.

– Э, нет, госпожа. Я люблю спать в одиночестве. Вы, конечно, чудесная девушка, но ваше присутствие…

– Хорошо, отнеси его обратно в мою комнату. Только оставь на открытом месте. На столике у окна. И скажи, пусть его никуда не убирают. И… Я хочу попросить…

– То, что вы можете прочесть это предсказание, только моя догадка, госпожа. А непроверенная информация королю ни к чему. Да и не скажу я ему об этом, даже если это правдой окажется. Это опасный дар. Не хочу брать на себя ответственность за вашу судьбу.

– Спасибо, Йакара-сэ.

– Пока не за что, госпожа. Если я окажусь прав, то буду только рад, что помог вам вернуться в мир живых.

Он обернул обожжённые руки полотенцем, бережно сложил гобелен несколько раз пополам и отнёс его в комнату Мэй, строго-настрого запретив служанке прикасаться к этой «ужасной заколдованной вещи». Норы и Диры в комнате уже давно не было, их сменила круглолицая Амала, которая спросонья в суеверном страхе поклялась всеми известными ей богами, что даже близко не подойдёт к столику. Йакара-сэ ушёл, а Мэй задумчиво уставилась в окно на серый туман, который принесло с собой утро. Дождь кончился вместе с ночью. Рион просыпался. Мэй тоже уже пора было проснуться и вернуться к нормальной жизни, только вот… Ей было страшно.

* * *

– Повелитель? – горбун сонно потёр глаза и сощурился, разглядывая прибывших гостей. – Но я ждал вас только завтра…

– У нас нет времени. Хелигарг в Рионе и уже успел сунуть свой нос сюда. Со дня на день он доберётся и до твоей норы.

– Зачем ему это? – не понял алхимик.

– Затем, что это приграничная земля, тупица! Мне и так довольно долго удавалось поддерживать здесь всё так, чтобы всем было наплевать на то, что происходит. Тебе же не приходится прятаться, заметил? А когда стражники начнут прочёсывать лес и наводить здесь свои порядки, они и по пещерам этим непременно пройдутся.

– А-а-а… Вон оно что… Ну тогда да, тогда нам надо торопиться. – горбун оценивающе оглядел спутника своего господина с ног до головы и скривился, будто бы остался недоволен увиденным. – Бапс будет рад видеть вас…

– Бапс? – удивился молодой человек, который, в отличие от повелителя, не прятал своё лицо.

– Это мой пёс, Роб, – ответил господин и кивнул в сторону зияющего в скале широкого прохода, из которого шёл неприятный запах падали, дыма и чего-то ещё. – Пойдём, сейчас сам всё увидишь.

Алхимик нырнул в пещеру, подав молодому человеку знак следовать за ним. Роб Белискад скорчил гримасу отвращения, прикрыл лицо рукавом и, борясь с подкатившим к горлу приступом тошноты, решительно шагнул следом.

Дядя обещал отдать им с Эммой Хейнорм. Не паршивый клочок леса и груду развалин вроде Риона, а целое королевство с плодородными землями, богатыми лордами и тысячами крестьян, которыми он будет управлять так, как ему вздумается.

Всё, что требовалось от Роба – это слегка подпортить дела в маленьком северном поместье, чтобы никому из его обитателей не было дела до того, что творится под самым носом. Ну и потрепать нервы хозяевам Риона, выдавая себя за родственника лорда. Зачем? Роб не спрашивал. Да и какая разница, если за столь мизерную услугу он получит так много.

Единственное, что Робу было известно, это то, что дядя разгадал загадку спящего дракона, а раз так, то и сомнений в успехе его замысла быть не могло. Целый Хейнорм! После смерти отца у них с Эммой и её детьми даже угла собственного не осталось – всё забрали кредиторы. Отец умудрился разбазарить и то, чем владела их семья, и то, что получила Эмма в наследство от мужа. Дядя принял их, хотя не обязан был это делать. А теперь, когда он станет править всей Сальсирией, у Роба будет своё королевство!

Да, задания были неприятными и опасными, но оно того стоило. Плохо только, что Хелигарг так не вовремя решил выбраться из своей скорлупы, но если верить дяде, это уже не имеет никакого значения.

Погружённый в свои раздумья, Роб не заметил, что горбун остановился, и натолкнулся на него, сбив беднягу с ног.

– Прости…

– Оставь свои извинения при себе, мальчишка, – недовольно проворчал алхимик, вытирая испачканные руки о штаны и поднимая с пола оброненный факел.

Роб раздулся от возмущения и открыл рот,