даже тогда, когда болезнь должна была его убить. А я жалела себя и не хотела отпускать дедушку, даже зная, как сильно он страдает из-за этой магии. Поэтому и спрятала гобелен, чтобы Йакара-сэ не смог разрушить магию, пока я не буду готова. А сегодня ночью мне стало любопытно, я захотела ещё раз взглянуть на портрет и забыла его на постели, когда мы с… Когда пошла в руины старого города. А когда вернулась, то сняла с себя платье, на котором остались следы моей крови, и бездумно бросила его сверху на гобелен. Полотно впитало в себя эту кровь и изменилось. Хейлия Ра-Фоули исчезла. Магия отпустила нашего лорда, позволив ему жить дальше. А я оказалась выброшенной из собственного тела и нестерпимо хочу в него вернуться, потому что быть призраком ужасно.

– Это всё звучит очень странно, – сообщил Тогард.

– Я знаю. Я хочу, чтобы Йакара-сэ помог мне вернуться. Тогард, пусть ему никто не мешает.

– Хорошо, я распоряжусь. Кстати, Чарси Гарол вовсе не Чарси Гарол и вообще не родственник лорду Бавору, – начальник стражи глупо хихикнул, продолжая купаться в волнах блаженства, даримого прикосновениями колдуна.

– Это твоя магия на него так действует, что он несёт всякую чушь? – осведомилась Мэй у Йакара-сэ, но тот только пожал плечами.

– Это не чушь, – с улыбкой ответил Тогард. – Мы сегодня нашли настоящего Гарола, а тот прилизанный хлыщ, который назывался его именем, оказался просто мошенником. Мы думали, что это он сотворил с вами такое… непотребство.

– Это не он, Тогард, и хватит об этом. Вместо того, чтобы искать несуществующего врага, лучше ищите Гарола, который не Гарол. Если он и правда такой мошенник, то вполне мог оказаться замешанным в нападении на лорда Саржера и Нэйджела.

– Но там такой дождь… Искать сейчас кого-то…

– Госпожа, – обратился колдун к пустой комнате. – У меня есть одна мысль насчёт вас и этого полотна. Позволите проверить?

– Да, конечно, – согласилась Мэй.

Йакара-сэ отнял пальцы от головы Тогарда, и тот уставился перед собой невидящим взглядом, испытывая лишь одно желание – лечь и уснуть прямо там, где сидит. Колдун тем временем взял со столика полотенце, захватил им край гобелена и пошёл к выходу из комнаты. Мэй почувствовала нестерпимую потребность идти следом за ним.

Сердито цыкнув на подслушивающих под дверью служанок, Йакара-сэ начал медленно удаляться от комнаты госпожи. Мэй шла следом, с удивлением обнаружив, что преграда, не дававшая ей покинуть комнату, исчезла.

– Йакара-сэ, это что же? Я не к комнате привязана, а к этому полотну?

– Именно! Как я и думал! – обрадовался колдун своему открытию и состроил страшную гримасу служанкам, которые ждали от происходящего чего-нибудь эдакого, о чём можно было бы потом посудачить.

– Эй, вы куда? – окликнул его Тогард, который уже немного пришёл в себя и, пошатываясь, вышел в коридор, потирая затылок.

– Я поработаю в своей комнате, если не возражаете, чтобы никому не мешать и не пугать слуг.

– Ладно, ступайте. И сообщите мне, когда что-нибудь выясните, – отпустил его Тогард, которому ещё предстояло доложить обо всём королю. И разобраться с нарушившей приказ Норой, которая, понимая, что ей всё равно влетит за своеволие, ловко прошмыгнула под его рукой в комнату госпожи, надеясь, что Тогард не станет слишком на неё кричать у постели несчастной леди Мэй.

Глава 14

Весь вечер предыдущего дня и всю ночь колдун возился с гобеленом, пытаясь найти способ освободить Мэй или хотя бы подступиться к той магии, которая создала полотно, но тщетно – магия обжигала его, оставляя на пальцах жуткие волдыри, когда Йакара-сэ случайно касался её голой рукой. Он рисовал вокруг какие-то знаки, сжигал в каменной плошке травы и порошки, отчего комната наполнялась едким дымом. Не будь Мэй призраком или кем она там сейчас была, наверняка задохнулась бы в этом душном зловонии, но пока лишь брезгливо морщила свой невидимый носик, ожидая хоть какого-нибудь результата.

– Только не вздумай сжечь его, – предупредила девушка колдуна, когда он в очередной раз начал бормотать какие-то заклинания и ползать на четвереньках вокруг расстеленного на полу гобелена с зажжённой свечой в руках.

– Я и не думал так поступать, – Йакара-Сэ перестал ползать и уселся на пол, поставив свечу рядом. – Но я не знаю, что с этим делать. Мне никогда раньше не доводилось сталкиваться с такой странной магией. Она не подчиняется ничему.

– Может, это из-за того, что полотно было соткано из шерсти фьорагов? – предположила Мэй.

– Да? – удивился колдун. – То-то я гляжу, у меня не выходит ничего… А почему вы раньше об этом не говорили?

– А это чем-то помогло бы?

– Нет, но я бы не потратил без толку столько сил и времени.

– То есть?

– Фьораги, юная леди – это существа из плоти и крови, наделённые уникальной способностью. Они на дух не переносят магию в любом её проявлении. Ну, кроме той, которая их создала. Знаете, зачем Хараганы создали их?

– Нет, – честно призналась Мэй, потому что никогда об этом не задумывалась.

– Эти псы не позволяют таким, как я, проникнуть в Латернон. Я однажды пытался… М-да… Они чуют приближение чуждой им магии и стремятся уничтожить её источник как можно быстрее, чтобы ничто не навредило связи между Хараганами и спящим драконом. Хараганы спрятались в Латерноне и не высовывают оттуда свои носы уже больше тысячи лет из благородных побуждений. Да вы наверняка и сами знаете, что будет, если умрёт последний мужчина этого рода. Они прячутся там от людей. Но туда, куда не может дотянуться рука человека, легко можно проникнуть с помощью магии. Фьораги не позволяют этого сделать. Они создают некий защитный барьер над Латерноном, за который нельзя пробиться снаружи. И внутрь попасть тоже нельзя, потому что, стоит только приблизиться к границе этого барьера, как тут же у тебя перед носом вырастает громадная псина с оскаленной пастью, от одного вида которой забываешь собственное имя. Ваш гобелен защищён такой же магией. Я могу разбиться в лепёшку, но толку от этого не будет. Странно, что я раньше сам об этом не подумал.

– Но если я нахожусь под действием той же магии, что