Латернон устье не охранял вообще, поскольку в этом не было нужды – весь противоположный берег представлял из себя сплошную скалу, которая нависала над рекой и морем, исключая всякую возможность пробраться на латернонские земли. Но это для тех, кто не знал Латернон так, как знал его Нэйджел.

В скале на том берегу была неприметная трещина, через которую можно было попасть в широкий, залитый водой грот. Во время отлива грот был совершенно бесполезен, но прилив поднимал воду до самого свода, где в камне была промоина, достаточная для того, чтобы в неё протиснулся человек. Опасность заключалась в том, что прилив быстро затапливал узкие проходы над гротом, и нужно было быстро двигаться в правильном направлении, чтобы не утонуть.

Нэйджел проделывал это сотни раз, когда был подростком. Не для того, чтобы пробраться в Рион, а потому что ему нравилось то возбуждающее чувство опасности, которое дарило это место. Когда отец узнал о том, чем развлекается наследник рода Хараган, его чуть не хватил удар. Естественно, пришлось пообещать, что такого больше не повториться. Это обещание было дано около пятнадцати лет назад, и теперь Нэйджел наконец-то решился его нарушить.

Стараясь не шуметь и двигаться как можно осторожнее, он спустился к пляжу и вдоль скалы незаметно добрался до небольшого каменного мыса, через который можно было перебраться только по верху, потому что внизу бушевало рассерженное грозой море. Из башни это место просматривалось отлично, но рисковать жизнью и лезть в воду Нэйджел счёл глупым. Моля богов, чтобы те ненадолго отвели зоркие глаза стражников, он перебрался через каменную преграду и наконец-то очутился под защитой скал.

Если бы он решил двигаться к водопаду по прибрежной равнине, ему нужно было бы преодолеть луг, потом несколько миль леса, а потом перебираться на другой берег через широкое русло, преодолевая довольно сильное течение. А теперь оставалось только пересечь устье и дождаться прилива.

Пройдя немного выше по течению, чтобы окончательно скрыться от глаз бдительных рионцев, Нэйджел обнаружил то, от чего его внутренности сжались в тугой комок, грозя исторгнуть наружу содержимое желудка. Река вынесла на широкие отмели тела тех, кто должен был находиться в карауле на переправе, когда на лордов Латернона была устроена засада. Их должно было быть шестнадцать – восемь латернонцев и столько же воинов Риона. Прилив, должно быть, уже унёс большинство тел в море, и Нэйджел увидел только два раздувшихся от воды, облепленных насекомыми трупа, но этого оказалось достаточно, чтобы к нему вернулся гнев.

Это были не его люди, но в Рионе у них наверняка остались семьи, которые продолжали надеяться, что мужчины вернутся домой, что с ними ничего страшного не случилось, и от понимания этого на душе становилось ещё тяжелее. Никто не должен видеть своих близких такими. Изо всех сил борясь с приступами тошноты, Нэйджел стащил тела в воду и пустил их вниз по течению.

Видимо, рионские патрули были не настолько бдительны, если не обнаружили этих двоих несчастных раньше. А это значило, что и ему можно не слишком опасаться быть обнаруженным. Выполнив свою неприятную миссию, Нэйджел насколько мог быстро пересёк многочисленные ручьи и речушки, вернулся к морю и нырнул в ставшую за долгие пятнадцать лет непривычно узкой щель в скале.

Мокрая одежда неприятно липла к коже и местами порвалась, открывая вид на ссадины, которые начали нестерпимо зудеть, едва на них попала солёная вода, заполнившая грот. До прилива оставалось ещё несколько часов, и Нэйджел не обращал внимания на царапины, будучи уверенным, что они затянутся раньше, чем нужно будет снова лезть в воду.

Чувствуя, как сильно волнуется разбуженное грозой Спящее море, он с большим трудом доплыл до небольшого выступа, над которым в камне зияла чёрная дыра, показавшаяся лорду Харагану слишком маленькой для того мужчины, каким он стал за все те годы, которые не появлялся здесь. Оптимизма и решительности значительно поубавилось, поскольку Нэйджел понимал, что если не пролезет в эту дыру, то уже никогда не сможет дать Латернону наследника.

Взобравшись на выступ, он размышлял над тем, что, возможно, имело бы смысл вернуться и попробовать добраться по реке до водопада, где берег становился более пологим, но двигаться против течения несколько миль…

– Нэйд… – донёсся сверху знакомый голос.

– Ланар? Как ты здесь оказался?

– Исгайл привёл. Держи верёвку, – завязанный в большой узел конец толстой верёвки замаячил у него перед носом. – Здесь достаточно широко, мы тебя вытащим.

– Мы? – нахмурился Нэйджел.

– Я и твой вонючий пёс. А ты что подумал?

– Что ты половину Латернона сюда привёл, как в Рион.

– Ну прости, погорячился. Надеюсь, король Хелигарг не приказал отрубить леди голову за то, что она вышла за тебя замуж?

– Очень смешно, – мрачно отозвался Нэйджел. – Тебе же сообщили, что она отказала мне. Зачем ты вообще туда попёрся, да ещё и с войском?

– Ну… Понимаешь… Отказала тебе… Тебе! Так не бывает.

– Я так и думал. Когда-нибудь твоя уверенность в том, что Хараганы полубоги, погубит и тебя, и меня заодно.

– Я, между прочим, уже извинился. И перед леди, кстати, тоже. Два раза. И перед её этим… большим… с бородой который… В общем, не важно. Ты собираешься вылезать? Здесь вообще-то не очень уютно.

Можно было бы дождаться прилива, чтобы облегчить подъём, но что-то подсказывало Нэйджелу что разбушевавшееся море быстрее разобьёт его голову о камни, чем выпустит из своих объятий. С другой стороны, Ланар за свою недальновидность и самоуверенность заслуживал немного посидеть там, где ему было неуютно. Нэйджел не злился на друга, но всё же желание проучить своего чересчур рьяного товарища имело место.

– Нэйд?

Он не ответил, но сверху тут же раздался нетерпеливый скулящий звук, и на голову посыпались мелкие камешки. Похоже, Исгайлу тоже было не слишком уютно, учитывая, что пространства там, где сейчас находились они с Ланаром вдвоём, едва хватало для одного человека. Представив Ланара придавленным к стене здоровенным, мокрым, воняющим псиной фьорагом, Нэйджел удовлетворённо хмыкнул, обмотал верёвку вокруг руки, зацепил ногами узел и снисходительно согласился:

– Ладно, тяни.

* * *

– Тогард, опиши ему человека, который представлялся здесь его именем, – король возвышался над Чарси Гаролом, который от столь пристального внимания к собственной персоне начал непрерывно трястись и оттого был милостиво усажен на лавку, чтобы ненароком не лишился чувств.

– Невысокий блондин