– Можно, – Нэйджел улыбнулся, помог ей подняться на ноги и, пока она приводила в подобие порядка своё окончательно испорченное платье, оделся сам. – Ланар мне как брат, мы выросли вместе. Он иногда бывает чересчур горяч и поспешен с выводами, но более надёжного и преданного человека мне встречать не доводилось. Хотелось бы мне проводить тебя назад до самого замка, но, боюсь, самостоятельно я из этого лабиринта потом не выберусь. Мэй, пообещай мне, что будешь осторожна и не станешь взваливать на себя больше, чем уже взвалила. Хорошо?

– Да больше, вроде бы, уже и некуда. Не ходи за мной, я тут каждый куст знаю. И… Спасибо тебе, муж.

– За что? – нахмурился он.

– За эту волшебную ночь, – она нежно улыбнулась, оставила на его губах лёгкий поцелуй и исчезла за грудой камней, которые когда-то были стеной храма, возведённого в честь Великой Богини Даар.

Нэйджел снова посмотрел на прекрасный каменный лик, но луна уже опустилась за деревья, унеся с собой магию этого места. Оставалось надеяться, что Великая Богиня будет не слишком гневаться из-за того чуда, что совсем недавно свершилось у её ног и фактически на её алтаре.

* * *

Чем дальше Мэй уходила тёмными тоннелями от самого любимого уголка рионских земель, тем тяжелее становилось у неё на душе. Нет, она ни капли не жалела о том, что произошло, но настолько потерять разум и самообладание… На неё это было совершенно непохоже.

Рассудив в конце концов, что раз уже всё равно ничего нельзя изменить, то и переживать по этому поводу не стоит, Мэй незаметно пробралась в свою комнату, закрыла дверь на ключ и на ощупь достала из гардероба чистую сорочку – свеча у окна давно догорела, и в комнате царила темнота.

Испачканное в лесу платье нравилось ей, потому что было простым, неброским и в то же время элегантным. Оно идеально подходило для случаев, когда Мэй должна была соответствовать чьим-то представлениям о леди, но при этом хотела чувствовать себя комфортно, а не задыхаться под тяжестью многослойных юбок. К тому же, это платье было одним из подарков лорда Бавора на её семнадцатилетие, поэтому выбрасывать его совершенно не хотелось. Переодевшись в сорочку, Мэй положила его на постель и зажгла свечу, чтобы оценить масштаб катастрофы – вдруг наряд удастся спасти?

В целом всё было не так ужасно, если хорошенько выстирать и перекрасить ткань в более тёмный цвет, чтобы скрыть пятна от травы и крови, от которых было сложно избавиться другим способом. Мэй разгладила складки, задержав кончики пальцев на одном из бурых пятен. «Интересно, это моя или из царапины Нэйджела?» – девушка улыбнулась этому глупому вопросу и тут же отдернула руку, потому что ткань под пальцами стала невыносимо горячей. Высохшие пятна будто бы ожили, налились, начали растекаться, а потом платье полностью впитало их в себя, оставив на тонком полотне лишь грязь от травы и земли.

– Это что ещё такое? – Мэй приподняла наряд, чтобы осмотреть его, и с ужасом уставилась на расстеленный на кровати гобелен, который потемнел в тех местах, где его касалась окровавленная ткань подола. – О, нет… Нет-нет-нет-нет-нет! Нет!!!

Но магия не слушала её. Она расползалась по ветхому полотну чёрными искрящимися разводами, превращая истончившиеся бледные волокна в прочные блестящие нити, уничтожая портрет Хейлии Ра-Фоули и создавая новый рисунок.

– Нет, пожалуйста! – взмолилась Мэй и упала на колени, вне себя от отчаяния. – Пожалуйста, не надо! Нэйджел, что я натворила…

Громкий стук в дверь заставил её вздрогнуть и прикусить сжатые в кулак пальцы, чтобы не закричать.

«О, боги! Дедушка! Я убила его!»

– Госпожа! Госпожа, проснитесь! Госпожа!

Тогард. Он ни за что не стал бы вот так посреди ночи ломиться в её комнату, если бы не случилось что-нибудь ужасное. Мэй обхватила голову руками и жалобно всхлипнула, не в силах справиться с охватившим её чувством вины за смерть старого лорда.

– Будь я проклята!

– Госпожа, откройте! Лорд Бавор…

Больше она ничего не слышала. Тысячи голосов ворвались в её уши, шепча какие-то слова, переговариваясь между собой, многократно повторяя её имя. Мужские, женские, детские… Они скреблись в её голове, постоянно нарастая, пока мир вокруг не вспыхнул ослепительно ярким светом, вслед за которым пришли абсолютная тишина и беспросветный мрак.

Глава 12

Ночь медленно стекала с безоблачного неба каплями падающих звёзд. Нэйджел сидел на краю утёса, закрыв глаза, и с упоением слушал, как море внизу с грохотом швыряет свои волны на неприступную каменную преграду. Болван… Чем он думал, когда отпустил жену, не спросив у неё, как быстрее попасть к реке из того волшебного места, где он впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым? Звёзды – это замечательно, по ним тоже можно прекрасно ориентироваться, но они не показывают особенности ландшафта, из-за которых приходится возвращаться и тратить драгоценное время на поиски нового пути. И куда они его привели в итоге?

Утёс, на котором Нэйджел очутился, когда выбрался наконец из леса, некогда возвышался над портом, от которого теперь остались лишь бесформенные груды камней внизу и воспоминания. Вместо того, чтобы идти на север в сторону Латернона, он несколько часов шёл на восток, хотя был твёрдо уверен, что движется в правильном направлении. Небо на горизонте уже начало светлеть, и теперь нужно было думать не о том, как добраться до реки, а об убежище на грядущий день, где его не обнаружили бы рионские патрули, случайные путники или дикие звери.

Где-то там, далеко-далеко за его спиной, на большой кровати под балдахином сейчас спала его жена. Жена… Нэйджел улыбнулся, вспомнив, как впервые увидел её на почти таком же утёсе пытающейся успокоить испуганную лошадь.

Подумать только, тогда он запросто мог убить её, не чувствуя не капли сожалений. Избавить от боли увечий, причинённых острыми камнями на дне ущелья, которые если бы и не убили её, то уж точно искалечили так, что ей бы и самой жить не захотелось. Хладнокровно пустить стрелу прямо в сердце… А сейчас? Случись такое сейчас, смог бы он спустить тетиву? Не раздумывая. А потом сошёл бы с ума от горя. Он даже толком не