Он подвёл Машу к стене, снизу доверху увешанной живописными круглыми гербами, и указал на золотистый диск, в центре которого среди серо-красных вензелей и чёрных крестов на белом фоне выделялся орёл, расправивший крылья и держащий в лапах меч.

— Очень красивый! — восхищённо проговорила Маша. — Настоящий рыцарский герб! Он так точно передаёт твой характер.

— Благодарю. — Готтлиб церемонно поклонился. — А теперь за письмом.

Он вышел из церкви и направился в дальний конец арки к ещё одной раскрытой двери. От самого порога на второй этаж вела лестница, по которой Маша с Готтлибом поднялись к музею. Во всяком случае, так было написано на дверной табличке.

— Музей закрывается через пять минут, — сообщила им женщина в тёмном платье с приколотым к нему чёрным крестом на белом фоне. — Вы не успеете посмотреть экспозицию, поэтому лучше приходите завтра с трёх до пяти.

— Простите, а вы кто? — спросил Готтлиб.

— Сестра Анна.

— Сестра Тевтонского ордена? — удивился мужчина.

— Сестра Немецкого ордена Дома Святой Марии, — уточнила женщина. — Так он называется.

— А я могу увидеть кого-нибудь из братьев-рыцарей?

— Кого? В ордене давно нет такого звания. Теперь это благочестивая организация, занимающаяся вопросами милосердия. Воинствующие братья канули в прошлое. Иногда Великий Магистр посвящает выдающихся людей в рыцари чести за их заслуги перед орденом, но и только.

— Как жаль, — вздохнул Готтлиб. — А мои предки были братьями-рыцарями. Кстати, герб одного из них висит в церкви Святой Елизаветы. Я только что показывал жене.

— Правда? — Сестра Анна взглянула на Готтлиба с любопытством.

— Да. Мы специально приехали из России, чтобы передать в дар вашему музею некоторые его личные вещи. С кем из руководства ордена можно встретиться по этому поводу?

— Вообще-то Великий Магистр сейчас находится с миссией в Риме.

— А кто на месте? Комтур? Эконом?

— Даже не знаю, — замялась сестра Анна, — найдётся ли у кого-то из них время…

— Буквально пару дней назад мы посещали крепость Мариенбург в Польше. Так вот, там меня умоляли передать вещи в их музей, — задумчиво произнёс Готтлиб. — Бывшая столица всё-таки. Великолепный замок, потрясающая экспозиция…

— Не надо в Мариенбург! — воскликнула сестра Анна. — С чего вдруг отдавать всё полякам? У нас тоже достойная экспозиция.

— Там руководство музея оказалось очень любезным, — продолжал Готтлиб. — Приняли нас с женой сразу, как узнали, что я потомок рыцаря, организовали индивидуальную экскурсию по замку, а потом…

— Простите, как к вам можно обращаться? — прервала его сестра Анна.

— Меня зовут Кирилл Воронцов. Но вы можете называть меня именем моего предка герр фон Зальм, — скромно потупив взгляд, ответил Готтлиб.

— О! Ваш предок был знатного происхождения?

— Он был не столько знатен, сколько благороден. Барон Готтлиб фон Зальм. Возможно, вы слыхали о нём?

— К сожалению, нет, — сестра Анна виновато пожала плечами. — Но о нём должны быть записи в архивах. Подождите, пожалуйста, минуту. Я закрою музей и схожу к брату эконому. Он, кажется, был на месте. А вы можете пока посмотреть наш внутренний дворик — туристы находят его очень милым.

Готтлиб с Машей спустились по лестнице и оказались в аккуратном дворе, выложенном брусчаткой. Сюда выходили окна резиденции ордена и два ряда застеклённых балконов, украшенных вазонами с цветущей геранью. Окна первых этажей утопали в бурно разросшемся плюще, по периметру дворика были выставлены большие горшки с декоративными зелёными растениями. Маленький приветливый оазис среди каменных строений с неизменными чёрными крестами на белых стенах.

Путешественникам недолго пришлось любоваться мини парком, устроенным служителями ордена. Минут через десять ожидания вернулась сестра Анна и провела их на второй этаж к кабинету брата эконома. Им оказался невысокий мужчина лет пятидесяти, к удивлению Маши одетый в обычный деловой серый костюм и светлые мокасины. Он с приветливой улыбкой поднялся навстречу Готтлибу из-за рабочего стола, на котором среди стопок бумаг лежал раскрытый ноутбук, и протянул руку для пожатия.

— Добрый день, герр Кирилл, да пребудет с вами Господь! — поприветствовал мужчина Готтлиба. — Можете обращаться ко мне брат Стефан. Я заведую хозяйскими делами, а в отсутствие Великого Магистра могу самостоятельно принимать кое-какие решения. Сестра Анна сказала, что вас привела к нам память о предке, удостоившемся чести быть рыцарем ордена?

Маша не поняла ни слова из сказанного, но отметила, что улыбка брата эконома несколько натянута и держится он напряжённо в присутствии незваных гостей, чего не скажешь о Готтлибе, с непринуждённым видом оглядывающего кабинет.

— Если позволите, мы присядем? — полувопросительно произнёс Готтлиб, указывая на два кресла, стоящие перед столом.

— Конечно, — брат Стефан приглашающе повёл рукой и опустился в своё.

— Раньше, — продолжил Готтлиб, располагаясь в кресле, — в этой комнате на стене за вашей спиной висело большое распятие из красного дерева. Оно было вывезено крестоносцами из резиденции в Венеции.

— Верно, — эконом с удивлением взглянул на рыцаря. — Несколько лет назад мы отдали его на реставрацию. А откуда…

— А на третьем этаже в самой дальней комнатке почти два века назад жил брат Иоганн, которого называли провидцем.

— Кажется, да, — неуверенно кивнул брат Стефан. — В архивах сохранились записи о пророчествующем Иоганне. Он был незнатного происхождения…

— Но это не мешало самому императору Францу неоднократно приходить к нему за советом, — закончил Готтлиб.

— Простите, вы здесь раньше уже бывали? — Эконом выглядел растерянным.

— Я — нет. А мой предок барон Готтлиб фон Зальм здесь жил. Он оставил после себя много записей и различных вещей. К сожалению, кое-что было утеряно, но сохранилось достаточно для передачи вашему музею.

— Так вы действительно потомок фон Зальма? — Брат Стефан выдохнул с облегчением и откинулся на спинку кресла. — Простите за сомнения, но к нам приходит столько самозванцев и экзальтированных фанатиков, возомнивших себя рыцарями! Невольно вынуждены проявлять осторожность, а иногда доходит и до вызова полиции.

— Я вас понимаю, — улыбнулся Готтлиб.

— Хотите чай или кофе?

— Кофе, пожалуйста.

Готтлиб вопросительно взглянул на Машу, и она утвердительно кивнула, мысленно порадовавшись, что легко перевела слово «кофе» с немецкого.

Через несколько минут вошёл миловидный стройный юноша с тремя чашечками кофе на подносе, сахарницей и стаканами с