Чашка горячего и крепкого кофе обычно полезна, а в легких случаях приносит немедленное облегчение. В других ситуациях небольшие количества джина или виски будут более эффективны [6].

Лечение: стоит учитывать взгляды пациента на наилучший способ купирования приступов [5].

Что ж, мои дорогие астматики, выбор просто великолепный: хотите – выкурите сигару, можете выпить крепкого эспрессо или немного виски, когда в следующий раз у вас случится приступ. Разумеется, все это вместе с традиционными викторианскими слабительными для очищения кишечника. Страмониум – это растение, также называемое дурманом или дьявольской ловушкой. Исторически он считался ключевым ингредиентом «ведьминого летучего порошка», галлюциногенного наркотика, который, по общему мнению, использовался ведьмами для путешествий по воздуху на метлах и разных животных. Средство Питера Химрода было популярным коммерческим продуктом, в основе состава которого был тот же ингредиент. В завершение раздела о лечении в Викторианскую эпоху приведу прекрасное (и неожиданное) изложение ранней «медицины, ориентированной на пациента», которую мы практикуем сегодня.

Викторианские ингаляторы от астмы – один из них имеет великолепное название «Банка доктора Ватсона» [22].

Профилактика бронхиальной астмы. Первым и наиболее важным шагом является выяснение места жительства пациента с целью оценки его условий. У одних приступы появляются в центре многолюдного города, у других – только на открытой местности; одному пациенту лучше всего будет на значительной высоте над уровнем моря, другому – в низине; большинство больных чувствуют себя хуже на побережье [6].

Как правило, вы, как врач, должны настаивать на том, чтобы пациент принимал как можно меньше пищи, ровно столько, сколько будет достаточно для поддержания здоровья, и пренебрежение этой мерой предосторожности часто провоцирует серьезный приступ [6].

Когда органы пищеварения и выделения будут отрегулированы, рекомендуется принять попытку улучшить снабжение нервных центров питательными веществами. Если одним из очевидных симптомов является анемия, вы можете использовать железо, а если его нет, вы можете с большей пользой назначить цинк. Длительный курс приема мышьяка показан, если вы обнаруживаете, что у пациента есть экзематозная сыпь или же она чередуется с астмой. При чрезмерной возбудимости нервной системы стрихния, с железом или хинином или без них, будет более полезной [6].

Понятно, что викторианский врач не имел ни малейшего представления о том, как предотвратить приступы астмы, кроме как путем изменения условий окружающей среды. Очевидно, что голодание пациента в сочетании с применением мышьяка и стрихнина – меры поистине ужасающие.

31

Туберкулез

Туберкулез + Шерлок

В Викторианскую эпоху туберкулез чаще всего называли либо чахоткой, либо сухоткой. В рассказах о Шерлоке Холмсе эта болезнь фигурирует дважды.

Во-первых, это единственная отсылка к медицинской тематике в одной из самых известных историй «Последнее дело Холмса». Даже те, кто не читал ни одного произведения Конан Дойла, скорее всего, знают, чем там все кончилось. Автору надоело писать рассказы о Шерлоке Холмсе, и он принял решение разделаться со своим героем. В последней стычке Шерлока с профессором Мориарти они оба разбиваются насмерть, падая в бурлящие воды Рейхенбахского водопада в Швейцарии.

Случай с туберкулезом используется как уловка, сюжетный ход, который отвлечет Ватсона, верного компаньона детектива.

Дорожка, по которой мы поднялись, была выложена, чтобы туристы могли рассмотреть водопад со всех сторон, но кончалась она обрывом, и путнику приходится возвращаться той же дорогой, какой он пришел. Мы как раз повернули, собираясь пойти назад, как вдруг заметили мальчика-швейцарца, бегущего к нам навстречу с письмом в руке. На письме был штамп отеля, который мы только что покинули, и адресован он был мне, причем хозяином этого отеля. Оказалось, что через несколько минут после нашего ухода прибыла английская леди, у которой была последняя стадия чахотки. Зиму она провела в Давос-плац и теперь собиралась навестить друзей в Люцерне, но в дороге у нее внезапно пошла горлом кровь. По всей видимости, жить ей оставалось всего несколько часов, но присутствие английского доктора было бы для нее лучшим утешением, если бы я только вернулся, и т. д., и т. д. В конце письма добряк Штайлер заверил меня, что моя благосклонность в ответ на эту просьбу обяжет его лично, поскольку дама наотрез отказалась обратиться к швейцарскому врачу, и что на нем лежит огромная ответственность. Прошло, наверное, чуть больше часа, прежде чем я добрался до Мейрингена. Штайлер уже ждал меня на крыльце своего отеля.

– Что ж, – сказал я, торопливо подбегая, – надеюсь, ей не хуже?

На лице старика промелькнуло удивление, и при первом же движении его бровей мое сердце в груди налилось свинцом.

– Разве это писали не вы? – спросил я, доставая письмо из кармана. – В отеле нет больной англичанки?

– Конечно, нет! – воскликнул он. – Но на нем стоит печать моего отеля! Ха, это, должно быть, написал тот высокий англичанин, который вошел после того, как вы ушли. Он сказал…

Но я не стал дожидаться объяснений. Охваченный страхом, я уже бежал по деревенской улице, направляясь к тропинке, по которой спускался совсем недавно. Прошел час, прежде чем я добрался до той самой дорожки. И несмотря на все мои усилия, спуск к подножию Рейхенбаха занял у меня еще два часа. Альпеншток Холмса был по-прежнему прислонен к скале, у которой я его оставил. Но самого Шерлока нигде не было видно, сколько бы я ни звал его. На мои отчаянные крики отвечало лишь эхо, отскакивающее от окружавших меня скал.

Во-вторых, туберкулез упоминается в истории «Пропавший регбист», к которой мы уже обращались в главе о подагре. Пропавший регбист Годфри Стонтон не является жертвой преступления. Он тайно женился (спасаясь от неодобрения своего дяди, лорда Маунт-Джеймса), но, к сожалению, жена его была серьезно больна. Холмс выслеживает их с помощью ищейки по кличке Помпей, но находит их сразу после того, как она умерла. Друг Годфри, доктор Лесли Армстронг, рассказывает Холмсу и Ватсону о том, как все произошло.

«Год назад Годфри Стонтон снимал квартиру в Лондоне и страстно привязался к хозяйской дочери, на которой после и женился. Она была так же хороша, как и красива, и столь же умна, сколь и добра. Любой мужчина мог бы только похвастаться такой женой. Но Годфри происходил из рода того старого скряги-аристократа, и было совершенно очевидно, что известие о его женитьбе лишило бы его всяких