– Он сказал, что Ноэллу отвезли в больницу по скорой.

– Что случилось?

– Острые боли в животе, подозрение на аппендицит.

– А почему соседка позвонила именно вам? – спросил Трэвис.

– Томми – это парень Ноэллы – был в отъезде. Соседка сначала попробовала дозвониться до Бек, но та купала девочек и не слышала звонка. Вот она и позвонила мне следующему.

– И вы решили поехать?

– Да, извинился перед Луизой, довез ее до отеля и вернулся в Бруклин. Ноэллу отвезли в больницу в Лангоне.

– После этого вы говорили с Луизой?

– Нет.

– Просто отправили сообщение?

– Да. Я приехал в больницу, дождался врача, поговорил с ним. Тот сказал, что с Ноэ все будет в порядке. Тогда я вышел на улицу и отправил Луизе сообщение с извинениями, что подвел ее и не смог составить ей компанию на самом мероприятии. Ответа на было. На следующий день я снова писал, потом позвонил и оставил голосовое сообщение. Я еще не знал, что Луиза исчезла, и подумал… Просто решил… – Джонни беспомощно пожал плечами.

– Вы решили, что она больше не хочет вас видеть?

– Да, – ответил Мерфи. Он снова повесил голову, и на видео виднелась только его макушка. – Я решил, что Луиза обиделась. Ведь я бросил ее в отеле, а когда попытался связаться, было уже поздно.

– Я понял, – сказал Трэвис и замолчал, глядя на Мерфи. Мерфи не двигался и задумчиво смотрел прямо перед собой. Такой взгляд Трэвис часто видел у тех, кого он допрашивал, и ему нужно было понять, рассказал ли друг Луизы все, что знал, или что-то утаил. – Хотите что-то еще мне рассказать, Джонни?

Мерфи поднял глаза и с прежним непроницаемым выражением лица покачал головой.

– Нет, не думаю, – тихо сказал он.

– Вы уверены?

– Да.

Трэвис посмотрел на Мерфи, но Джонни легко выдержал его взгляд. Тогда детектив улыбнулся:

– Ну, хорошо, будем считать, что мы с вами закончили.

Но после этих слов Трэвис так и не встал со своего места и притворился, будто делает какие-то пометки. Это была тактика старой школы: затянуть молчание, чтобы подозреваемый почувствовал себя неловко и попытался заполнить возникшую паузу. Люди в таких случаях не терпят тишины, начинают говорить и часто многое выбалтывают. В ходе разговора Трэвис решил, что Мерфи – типичный интроверт, но при этом хорошо воспитан и может заговорить хотя бы из уважения к собеседнику.

Но он просчитался.

Джонни сидел молча, не глядя на Трэвиса, пока, в конце концов, у последнего не осталось другого выбора, кроме как формально закончить опрос и выключить запись.

Ранее

– Какого черта?! Что вы делаете?! – прокричала Ребекка, и дрожь в голосе выдавала охватившую ее панику.

Человек, притворявшийся Карлом Стелзиком, не ответил: он сошел с уступа на склоне и двинулся в сторону Ребекки, не сводя с нее глаз. Только сейчас она поняла, что эти глаза были необычного ярко-зеленого цвета и на его лице казались драгоценными камнями, зарытыми в грязь.

Фальшивый Стелзик вышел на тропу и уставился на мертвое тело в корнях деревьев у ног Ребекки и Джонни.

Ребекку трясло с головы до ног, сердце бешено колотилось, и она словно завороженная не могла отвести взгляд от повязки на руке мужчины, пропитавшейся кровью от укусов. Только сейчас ей открылась правда: на раскопках Рокси напала на фальшивого Стелзика, потому что тот убил настоящего, который и был ее хозяином. Однако как тогда объяснить тот факт, что Ребекка и Джонни обнаружили мнимого Стелзика в глубоком обмороке? И он не притворялся.

– Послушайте, это не мы, мы ничего такого не делали, – заговорил Джонни, инстинктивно подойдя ближе к Ребекке, словно пытаясь таким образом ее защитить. – Мы просто туристы и ничего не знаем об этом.

Он замолчал, взглянув на труп Карла Стелзика, и Ребекка подумала, что на лице брата отразилась вся гамма чувств, скрывавшихся за невысказанным. «Об этом» значило «о насилии, об убийстве», о событиях, предельно далеких от их жизни, практически, о другой вселенной. Еще она заметила, что если раньше внешне Джонни был на удивление спокоен и его лицо словно бы застыло, то теперь он начал нервно моргать.

– Это какая-то ошибка, – прокричала Ребекка, обращаясь к мужчине, чтобы выиграть время.

– Вот тут ты права, красавица, это, черт меня побери, самая что ни на есть ошибка! – ответил он.

Он был из Нью-Йорка и сейчас говорил как истинный ньюйоркец. Когда Ребекка и Джонни нашли его лежащим на земле и обратились к нему как к Карлу Стелзику, он постарался придать своей речи намек на восточноевропейский акцент, чтобы сбить их со следа, либо Ребекке эти нотки в его голосе просто послышались.

Мужчина сделал еще один шаг в их сторону.

Теперь они стояли футах в десяти друг от друга. Ребекка никогда не увлекалась оружием. Их отец время от времени водил ее братьев на стрельбище. Он считал, что без умения пользоваться оружием в Америке – никуда, и, отправляясь на службу, прикреплял к поясу кобуру с пистолетом так же естественно, как застегивал свою синюю форму и прицеплял на грудь полицейский значок.

Но Ребекка жила до восемнадцати лет в Англии, то есть в стране, где в людей стреляли в год столько же, сколько в Америке за день. И когда она перебралась в Нью-Йорк, то не испытала никакого желания научиться стрелять. Более того, огнестрельное оружие пугало ее сейчас еще больше, потому что, будучи врачом, она видела последствия его применения, видела, как пули ломали кости и рвали ткани человеческого тела.

– Мы никому ничего не скажем, – голос Джонни, в котором сквозило отчаянье, вернул ее к реальности. – Клянусь, мы ничего такого не делали. Просто дайте нам уйти, и мы будем молчать.

Мужчина молча смотрел на них.

– Пожалуйста, – умолял Джонни, косясь на мертвое тело, простершееся у их ног как огромная сломанная кукла. – Мы здесь случайно оказались.

– Эй, послушайте, – быстро заговорила Ребекка, пытаясь поддержать Джонни. – Вы, должно быть, нас с кем-то перепутали. Мы понятия не имеем, что происходит. Мы вообще, что называется, никто, ничто и звать нас никак.

На лице у мужчины появилась нехорошая ухмылка.

– Значит, «никто и ничто»? – передразнил он Ребекку, намекая на ее британское произношение.

– Отпустите нас! Мы вас знать не знаем, – взмолилась Ребекка.

– И что с того, дорогуша? – Мужчина махнул пистолетом в сторону места раскопок. – Я там облажался по полной программе! Пытался найти эту чертову собаку после того, как завалил Стелзика.

Засек ее в лесу сегодня утром, пошел следом и поскользнулся на мокрых камнях, как какой-то никчемный старый идиот.

Мужчина бросал слова с нарочитой небрежностью, и страх пронзил все тело Ребекки. Этот человек готов был признаться в своих преступлениях, говорил о них, как о чем-то малозначимом, потому что знал, что убьет их прямо здесь и очень скоро.

– Мне не повезло: ударился со всей дури