Надо ещё потренироваться. Перед сном и завтра с утра – обязательно. Совершенства, разумеется, не добьюсь, но лишний слой защиты не помешает.

Не успела я додумать эту мысль, как на макушку мне снова легла тёплая ладонь. В голове тут же промелькнули образы того, что наверняка случится дальше. Бесцеремонный толчок, полёт сквозь камень неизвестно куда, жёсткое приземление…

«Шрах, только не опять! Неужели нельзя как-нибудь понежнее?»

Клянусь, с моих губ ни звука не слетело, ни намёка на непочтительное желание. Но разве такая мелочь может смутить мастера? Он свистяще рассмеялся и произнёс:

– Разумеется, можно, милая Трикси.

Мастер уже ронял меня в пропасть, макал в ледяное озеро, опутывал щупальцами, сбивал с ног, протаскивал сквозь стену… Но вот на руках, как принцессу, ещё не носил.

– Ой…

– Ты ведь просила нежнее, – коварно улыбнулся Оро-Ич. Я замерла, стараясь даже не дышать. Одно щупальце было просунуто у меня под коленями, другое – под шеей. Правой рукой он поддерживал под лопатками, а левой ласково-ласково оглаживал то плечо, то грудь.

Меня не отпускала мысль о чёрном змеином языке и чешуйчатых конечностях. И вместо того, чтобы сладко томиться и дрожать в объятиях местного инкуба, я по-дурацки стучала зубами от нервов.

«Хаотическая» прослойка между двумя щитами возникла словно бы сама по себе.

Наверное, со стороны это было страшно смешно.

Из-за глупых переживаний мимо сознания прошёл момент, когда Оро-Ич покачнулся и нырнул в мох. Толстый слой синеватого камня промелькнул зыбким маревом, мы вильнули влево и оказались посреди очередной слабо освещённой пещеры. Мастер бережно сгрузил меня на пол и ретировался.

Я покачнулась и села там, где стояла.

Надо мной недовольно засопели.

– Трикси, давно хочу тебе сказать, – с обманчивой мягкостью произнёс Тейт, наклонившись. – Когда ты вот так трясёшься и ожидаешь худшего, жутко хочется тебе это самое худшее устроить. Может, ты думаешь, что со стороны не видно?

– А видно? – мрачно поинтересовалась я.

– Ну, мне да, а Оро-Ич чем хуже? – фыркнул рыжий и протянул руку, помогая подняться. – Пойдём. Я устал ужасно, хочется хоть на один вечер расслабиться и не думать, кто там за нами охотится.

Спрашивать: «А что, правда охотятся?» – было бы крайне глупо, а потому я промолчала, стараясь сохранять невозмутимость. Надо же, один из принципов дяди Эрнана только что развенчали, а мне почему-то даже не обидно… Почти.

– Он мне показал, как по-новому щиты делать. Эмпатические.

– Ну вот, а говорил, что никакой награды не будет, – проворчал Тейт, но сознание у него подёрнулось искрами – кажется, он действительно обрадовался за меня. В груди от этого стало тепло.

– Да, пожалуй, новые знания – неплохая награда, – откликнулась я. А рыжий вдруг обернулся и взъерошил мне волосы, словно стирая прикосновения мастера:

– Улыбнись, Трикси! Тут есть купальни, здоровенные, не то что у меня! И еда. И постели, очень мягкие. Круто, да?

– Круто, – согласилась я.

Губы сами разъезжались в улыбке.

Кажется, я начала привыкать к этому безумному месту.

Глава 14. Правильный ответ

Мудрецы собираются вместе, чтобы развлечь одно чудовище и испытать терпение другого.

Из свитка «Загадки Лагона»

Каюсь, долгое время я заблуждалась насчёт Лагона… точнее, насчёт здешней культуры. Местные жители мне представлялись этакими варварами-параноиками, которые на первое место ставят безопасность и утилитарность.

Очень глупое предубеждение.

Яркая, часто непрактичная одежда, сюрреалистичное парикмахерское искусство и макияж уже должны были наводить на мысли о том, что чувство прекрасного магам не чуждо. Просто их представления, например, об идеальном жилище настолько отличаются от наших, что распознать модные элементы и произведения искусства в интерьере получается далеко не сразу. Да и много ли я видела до сих пор? По пальцам пересчитать можно: дома Тейта и Лиоры, терраса наблюдения, мастерская Ригуми, где меня удивляло решительно всё.

Гостевые покои Оро-Ича, мягко говоря, перевернули моё представление о здешней культуре.

Комната, отведённая под раздевалку, сначала показалась слишком тёмной. По вогнутому потолку бродили бледные отсветы. Доведённым до автоматизма жестом я смоделировала иллюзорную «лампу» и подвесила её повыше, а сама начала снимать одежду. Вместо халата и купального костюма здесь полагалось заматываться в длинную широкую полосу ткани и подвязываться поясом. Кто бы ещё объяснил, как всё это правильно на себя нацепить…

Не сразу я осознала, что яркий изменчивый свет не может исходить от моей скромной «лампы». Над головой у меня как будто полыхало северное сияние, но только более яркое и необычное. Бирюзовый и фиолетовый, насыщенно-зелёный и индиго, малиновый и золотой, нежнейший розовый и лимонный – цвета переходили из одного в другой то медленно и плавно, то резко, словно били наотмашь. Из чернильной глубины вогнутого потолка наплывали и истаивали уже у самого лица фантасмагорические фигуры. Кружащиеся спирали превратились в пару, танцующую чувственно и быстро, затем поверх всего распустились цветы – пышное трёхмерное облако из переплетающихся стеблей и дрожащих бутонов, огневеющее, ало-оранжевое… И сразу же накатила непроглядная чернота, из которой выступил серебристо-голубоватый орнамент, едва уловимый, как иней дыхания на стекле.

Пол и потолок словно поменялись местами. В затылке слегка зазвенело, виски закололо потусторонним холодком. Появилось странное тянущее чувство в суставах, точно я не стояла на ногах, а была подвешена за ступни над пропастью или приподнималась на цыпочках, стараясь оказаться ближе к завораживающему сиянию.

– Трикси, ты идёшь? – Тейт бесцеремонно сунулся в дверной проём, отодвинув стеклянные нитки.

По логике вещей, мне следовало бы вскрикнуть, стыдливо поддёргивая тонкое светлое полотно. Но я была так зачарована, что неопределённо пожала плечами и только через несколько секунд смогла выжать из себя полноценный ответ:

– Да… наверное, – и добавила, указав пальцем на потолок: – Слушай, а что это такое?

Рыжий задрал голову и вздохнул. Потом проскользнул в комнату, обнял меня со спины и начал объяснять, параллельно что-то делая с размотавшейся тканью и с поясом:

– Это для красоты. Мастер Оро-Ич сам не очень умеет делать такие штуки, там нужен особый талант, но он их собирает. Они сами по себе тёмные, потому что спят. Но если впитают простую магию, то включатся. Ты что-то сделала?

– Да, – склонила я голову к плечу и с усилием отвела взгляд. – Слушай, а это… произведение искусства?

Тейт замялся. В мыслях у него промелькнул сложный образ, и я не сразу сообразила, как «перевести» его для себя – нечто среднее между живописью и овеществлением ничто.

– Да. Это живая картина. Обычно сюжеты попроще, но здесь, наверное, какой-то знаменитый художник поработал. Я не очень разбираюсь в таких штуках, – виновато добавил он и развернул меня.

Я с некоторым удивлением обнаружила, что правильно замотанное и подвязанное полотно действительно стало напоминать халат, объёмный, но очень удобный. Вот что значит привычка! А мне бы сколько ещё мучиться пришлось…

– Слушай, а обычная живопись у вас есть? А музыка? А литература?

– Литература? – Рыжий выглядел уже не просто озадаченным, а откровенно несчастным.

– Это когда читают, – ответила я, сопровождая неуклюжее пояснение соответствующим образом.

Тейт расцвёл.

– А! Такое есть. Но ты лучше спроси потом у Игамины. Я только свитки с картинками читаю, ну, всякие занимательные истории про путешественников, а он это дело любит. А теперь пойдём, а? Там купальни, – соблазнительно шепнул он на ухо.

– Ну… –