сентября! Шойгу с нуля восстановил грузовой порт на Лене, привез кругляк из Белоруссии, заново выстроил все дома, разумеется аврально, крайне хреново, и этот бутафорский город к сентябрю был готов. Когда приехал Путин, решили запустить в один из домов кота, на новоселье. Кота нашли с огромным трудом, и он не шел ни в какой из этих подозрительных домов. А Шойгу был весь на нервах, он неделю не спал, – и вот он схватил этого кота и зашвырнул его в дом. А тут зима. Зимой город вымерз, а весной его опять смыло. Это будет безумный историко-фантастический роман.

– А кто сможет его написать?

– Такую книгу могу написать только я. Больше некому.

Вас, верно, позабавит быковский список лучших писателей. Он таков: Житинский, Букша, Пелевин. Житинский – думаю, потому, что Дима провозглашает себя его учеником. Букша – полагаю, оттого что она фантаст, а те вообще считают Быкова своим. Что касается Пелевина, так тот не давал Быкову покоя своими тиражами (ну теперь все может измениться); вот и «Ampir V» показался лауреату «Большой книги» плохой книгой, но «поди ты отними ее у меня, пока я не дочитал!»

А еще для Быкова «Проханов – очень хороший мужик, чрезвычайно милый человек». (Я сам под этим готов подписаться. – И. С.) Кроме того, «и Лимон прекрасный человек. Я с 93-го года регулярно бухаю с Лимоном. Я ему многим обязан, и литературно тоже. Он научил меня писать рассказы».

Но не надо забывать о том, что Быков не видит себя стопроцентным писателем, в смысле прозаиком. (Про публицистику и речи нет, это для него не более чем способ заработать денег, он мечтает бросить «всю эту газетную хуйню», чтоб сидеть дома и сочинять. Есть некое забавное противоречие в том, что главную свою премию он получил за вполне себе публицистический документальный труд.) Он видит себя все же поэтом.

– Ну что же, – говорю, – посмотрим, какой ты поэт. А дай-ка мне свое лучшее четверостишие! Ну вот как вспоминая про Пушкина, люди сразу исполняют: «Я помню чудное мгновенье» или там «Мальчишек радостный народ коньками дружно режет лед». (Какая ж была холодрыга при крепостничестве, не то, что в теперешнюю оттепель или не знаю, как это все назвать.)

Быков в ответ без паузы оттарабанивает:

Блажен, кто соблюдал диету,

Кто не бросался словом «честь»,

Кто понимал, что Бога нету,

Но вел себя как будто есть.

Я соглашаюсь, что стихи неплохие. Он объясняет:

– Это я к 60-летию Льва Лосева. В качестве подарка.

– А ты сам-то соблюдаешь диету?

– Нет. Зато я не бросаюсь словом «честь». А соблюдать диету… Мне кажется, это унизительно. Это значит, признать, что я толстый! А я не толстый. У меня вес 112 – летом и 115 – зимой. Я могу дойти до ста, мне несложно! Но я не хочу: это пошло.

– Но ведь лишний вес сокращает жизнь!

– Нет. Моя бабушка была моей комплекции и прожила 80 лет, будучи абсолютно здоровой.

Звучит красиво, но до литературной общественности дошло такое высказывание Быкова: «Каждый раз в случае печеночного приступа я два дня ничего не ем».

Ну противоречив, – так это ж поэт. А не журналист. Так что поэтические вольности простительны. Вот, к примеру, Быков описывает «Артек», куда впервые попал взрослым, как идеальную детскую республику. Я как бывший пионер, который в этой республике оттянул осеннюю длинную смену, всю третью четверть, взялся ему рассказывать про жуткие драки, которые там имели место быть, причем с использованием холодного оружия. Про то, как однажды, отбиваясь от превосходящих сил противника, ранил человека ножницами (к счастью, люди оказались понятийными и никто никого не сдал). Я взывал к армейскому (он служил в авиации два года) и тюремному (сидел два дня) опыту самого Быкова, пытаясь ему объяснить сущность «Артека», в котором та же самая, а откуда ж возьмется другая, жизнь, которой всегда живут самцы в замкнутом пространстве, в неволе… Он же, однако, стоял на своем: это типа Телемская обитель, и всё тут.

Ну поэт. Что с него взять.

При всем при том главным современным поэтом России Быков считает не себя, но Андрея Орлова. (С замечательной оговоркой: «Главный – не значит лучший».)

Итого

А наша пьянка, посвященная получению моим собеседником премии, закончилась таким риторическим быковским вопросом:

– Что ж мне так грустно, а?

Он раза три повторил это восклицание. Триумф, богатство, признание, мои горячие поздравления – все нипочем. Может, и правда нам явился большой русский писатель, который всерьез относится к идеалистической риторике и полон бескорыстного пафоса? И он не променяет свою суровую участь правдоруба на пиар, подарки из Кремля и телевизор, с которого Быков, кстати, давно мечтал спрыгнуть. А почему бы и нет?

Такое же бывало прежде, причем не раз…

Дмитрий Львович Быков (ранее Зильбертруд) родился в Москве 20 декабря 1967 года в семье учителей. Окончил школу с золотой медалью, а журфак МГУ – с красным дипломом. Служил в армии два года рядовым. Автор десятка книг (стихи, проза, сказки, публицистика). Лауреат литературных премий: им. братьев Стругацких, «Студенческий Букер», «Нацбест» и наконец – «Большая книга».

Алексей Варламов. Триумф non-fiction

Литературная сенсация 2007 года – Алексей Варламов, который получил вторую премию «Большая книга». Книги Варламова – вообще достойное чтение.

Алексей Варламов родился в 1963 году в Москве. Закончил филологический факультет МГУ им. Ломоносова. Доктор филологических наук, профессор МГУ. Читал лекции по истории русской литературы в США, Германии, Франции, Бельгии, Словакии. Автор книг прозы «Рождение», «Лох», «Купол», «Купавна», «Дом в Остожье», «Здравствуй, князь!», «Ночь славянских фильмов», «11 сентября». А также биографий Александра Грина, Михаила Пришвина, Григория Распутина и Алексея Толстого. Лауреат премий «Антибукер» (1995), журнала «Октябрь» (1995, 1997), Лейпцигского литературного клуба «Lege Artis» (1995), газеты «Московский железнодорожник» (1997), издательства «Роман-газета» (1998), премии Александра Солженицына (2006).

Предисловие

– Вам чай с коньяком? – спросил я писателя перед началом беседы, которая проходила в редакции журнала «Медведь».

– Нет.

(Хотя потом мы все-таки коньяка выпили. – И. С.)

– Странно… Писатели, они обычно пьют. Русский интеллигент не может не пить, глядя на страдания народа, – помните такое высказывание Вени Ерофеева? Вы, наверно, тоже такое замечали за писателями?

– Да. Но, думаю, у них личные причины. Ерофеев съерничал.

– Это, может, из-за оторванности писателей от настоящей жизни, которой живут люди…

– Думаю, это от склада личности. Писатель – он немножко не в себе, он нездоровый всегда…

– Ну или просто люди такие подбираются.

– Да, это ремесло рекрутирует людей особого склада.

– Вот