– Аракбис, разве мы не решили эту проблему в корне, когда истребили всех женщин на Иклиле и вывезли оставшихся в рабство? Что вообще от них осталось? Жалкая горстка, не более, – вставила веское замечание Фива, острым как лезвие пальцем рассекая вспыхнувшую картинку, возникшую напротив неё.

– Формально угроза восстановления вида всё-таки существует. Кое-кто уцелел стараниями упрямой жрицы. Правда, она раскидала их сущности по разным планетам, включая Землю, и кроме нас об этом никому неизвестно. До наших же пленниц им не добраться, – неохотно ответило существо из металла, касаясь зеркала ладонью. Рука нащупала нечто мягкое и тягучее, поверхность зеркала окутала её, но через пару секунд отпустила.

– А отыскать их как-то можно, чтобы истребить окончательно? – спросила Фива.

– Мы можем отслеживать выбросы энергии на Земле, чтобы обнаружить людей, на которых не подействовало замедление. По моим подсчётам, таких особей не более пяти. Но стоит ли этот поиск траты времени и энергии, если в таком виде они не представляют для нас особой угрозы? Всё, что мне нужно, это браслет Филуна с тремя камнями на нём. Это даже больше, чем мы могли рассчитывать. С ним я поглощу Келадона и смогу наконец вернуться в наш мир. Ну а земли Иклила утратят для нас всякую ценность, кроме добычи золота палла, но для этого оставлять лионитов в живых вовсе не обязательно. Сами справимся, – отвечал эссиорл по имени Аракбис.

– Так вот почему вы не возвращались в туманный мир эссиорл! Я полагала, вами движут другие причины!

– Изначально я планировал поглотить Келадона за несколько суток, но прошло уже пятьсот лет. Я сам угодил в собственную ловушку, ибо пока поглощение не завершено окончательно, наша защита, которой нет равных ни в одном из миров, не может пропустить меня, не отделив сущность истинного Келадона. Я же не хочу отпускать его, не забрав все его силы. Мне оставалось только перенаправлять энергию к нам и выжидать, пока появится возможность приручить аргенлал, – пояснил Аракбис, оборачиваясь к Фиве и давая зеркалу отразить свою горбатую худую спину с двумя длинными толстыми шрамами в районе лопаток. Каждый широкий позвонок просвечивал сквозь тонкую металлическую кожу, что казалось, она вот-вот порвётся.

– Зачем вообще нам до сих пор нужны были лиониты? Они играют какую-то важную роль?

– Я же уже говорил, и не раз, что аргенлал не так легко обмануть, он просто не стал бы работать, если бы мы истребили всех лионитов. Он затух бы окончательно, исчезнув в пространственных коридорах, и обратился бы огромной звездой в одной из дальних галактик. Мы навсегда потеряли бы этот источник невероятной силы. Именно поэтому нам нужны лиониты. Кроме того, существует один древний обряд, который позволит изменить полярность аргенлала на прямо противоположную. Для этого нам нужна кровь созданий, впервые его приручивших.

– То есть лионитов? – перебила его Фива, потирая металлические ручонки. При этом раздался отвратительный скрежет металла. – Эффектное будет зрелище.

– Да, нам потребуется не просто кровь, а целое озеро крови лионитов. Искупав в нём браслет Филуна, мы получим самый мощный тёмный артефакт во вселенной, который когда-либо существовал.

– А как же четвёртый камень – крот? Он тоже будет закреплён на браслете?

– В мои планы не входило собирать циферблат до конца. Мне вполне достаточно трёх камней и привилегий, которые они дают. Слишком уж непредсказуемо может себя повести браслет. Он же способен управлять временем, пространством и подстраивать реальность под своего хозяина. Даже давая зафиксироваться вердигри, мы уже рискуем, – охотно пояснил Аракбис.

– Да, мы очень сильно рискуем. Я не понимаю, как вы не боитесь, что девчонка уйдет вместе с браслетом, и как вы вообще её выпустили из комнаты с кубом Эриха?

– На перемещение выставлен блок. Никуда она с Иклила не денется. Зато во время побега она зафиксировала на браслете третий камень, а, как ты знаешь, сами мы этого сделать никак не смогли бы, – ответил Аракбис и тут во все глаза уставился на отражение крошечного мохнатого жука с чёрными глазами бусинами, сидящего у него на плече. Заметить его было не так просто, поскольку насекомое сливалось с кожей Аракбиса. Но теперь было очевидно, что жук сидит, навострив свои крошечные уши-локаторы. Выглядело это довольно необычно, особенно для Киры, на чьей планете у жуков ушей не наблюдалось.

Аракбис пришёл в ярость и стал руками пытаться задавить маленького шпиона.

– Найти и убить Агрэя! Он всё знает! Найти девчонку и отрубить ей руку вместе с браслетом! – взревел Аракбис голосом, не имеющим ничего общего с человеческим, в то же время уничтожая жука и разрывая тем самым связь с экраном Агрэя.

Встреча у зелёной скалы

Агрэй стоял за высоким зданием, всё ещё крепко вцепившись в пустующий лист из тонкого стекла и не в силах сдвинуться с места. Кира на расстоянии сочувствовала ему: не каждый день узнаешь, что твоего отца на самом деле нет в живых, а на его месте давным-давно сидит самозванец. Переведя взгляд на рядом стоящего Клеона, девушка заметила, что его тело бьёт мелкая дрожь. Глаза были стеклянными, а на лице застыло выражение боли, но в то же время решительности. Возможно, у Агрэя сейчас было такое же выражение лица, но жучок, установленный на его одежде, не мог показать самого Агрэя, а лишь то, что было рядом с ним. Кира рассудила, что братьев должны одолевать смешанные чувства: с одной стороны – боль от утраты самого близкого родственника, с другой – облегчение от осознания того, что на самом деле их родной отец не заслуживал ненависти и упрёков.

– Значит, Шая говорила правду. Все эти годы я его ненавидел, – тихо сказал Клеон. – Ненавидел и не замечал, как на самом деле он мучается, поглощённый этим чудовищем. Возможно, он даже знаки подавал, а я не видел, просто не хотел этого замечать!

– Ты же не знал! – попыталась утешить его Кира. – Кто вообще мог бы представить себе такое! Если ты не можешь доверять собственным воспоминаниям, тогда чему в этом мире вообще можно верить?

– Представить можно многое, – ответил он. – Всё зависит от желания принимать неприятную правду. Когда этого желания нет, ничего не поможет. Никакие знаки, никакие намёки, даже если правду подадут на блюдечке. Мне просто нравилось жить в мире иллюзий. Хотя, как оказалось, все наши знания были ложью. Ложью грубой, слишком неправдоподобной, чтобы верить в неё, но тем не менее в наши головы даже близко не