Келадона, что могло осложнить дело.

– Нет-нет! Я тоже получил приказ убить его, но пока отыскать не могу. За этими зданиями всё чисто. Да и вообще сомневаюсь, что он будет прятаться где-то в городе. Это же глупо даже для него! – ответил Букур, показывая на проход позади себя, где за широкими массивными корнями как раз-таки и скрывался Агрэй.

Кезеф с сомнением глянул на коридор и чуть подался вперёд.

– Если хочешь, сам перепроверь. Только зря время теряешь! Гезария вон точно ищет там, где нужно. У него на этот счёт свои таланты, ты же знаешь его. Идеальный сыщик, – добавил Букур.

На Кезефа, казалось, сильно подействовали эти слова, и он молча развернулся и быстро пошёл в другую сторону: так ему не хотелось, чтобы пресловутый Гезария в который раз его обошёл и получил вознаграждение. Кто бы мог подумать, что лионитам, как и людям, были свойственны соперничество и чувство зависти. Это означало, что, помимо страсти к военному делу, у воинов-стражников ещё сильна была жажда славы и признания собственных достоинств.

Букур лишь покачал головой, мол, годы идут, а старые приёмы всё ещё действуют. Он внимательно осмотрелся и нырнул за угол к Агрэю, который слышал всё от первого до последнего слова.

– Зачем ты мне помог? – удивился тот. – Ты же меня всегда ненавидел!

– Я и теперь тебя ненавижу. Просто сейчас так складываются обстоятельства, что тебе нужно ещё немного побыть среди живых, – ухмыльнулся Букур. – Когда наступит время, поверь, я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе.

– Знаешь, что самое забавное? – улыбнулся Агрэй. – Я долгое время пытался, но так и не смог вспомнить первопричину нашей взаимной неприязни. А ведь мы могли бы стать друзьями, если бы не эти противоречия.

– Со мной всё то же самое. Но теперь, когда я узнал о происках Аракбиса, мне думается, что причина кроется в тех уголках моей памяти, которые были стёрты эссиорлами. Когда память ко мне вернётся, я уверен, что узнаю, за что тебя стоит ненавидеть, – ответил Букур.

Долго оставаться в этом не слишком надёжном укрытии было опасно, и давние враги осторожно начали выбираться из города, с каждой секундой всё больше рискуя наткнуться на кого-нибудь из стражников. Нельзя сказать, что Агрэя пугала эта перспектива, он был далеко не робкого десятка, но неприятно было осознавать, что тебя собираются убить представители твоего же вида, причём без суда и следствия. Единственным, что его действительно выбивало из колеи, хотя он не хотел в этом признаваться даже самому себе, было лицо Аракбиса, отражённое в Зеркале сущностей, которое то и дело всплывало у него перед глазами.

Агрэй пытался оживить в памяти давние знания о том, как происходит поглощение эссиорлами других существ. Это было поистине жуткое зрелище не для слабонервных.

Будучи полностью пластичными и состоящими из металла, эссиорлы распахивали на сто восемьдесят градусов длинные жабьи рты и в буквальном смысле пожирали незадачливую жертву, помещая её внутрь своего тела. Однако делалось это не с целью пресыщения обычного голода, но, чтобы насладиться мучительной и долгой смертью поглощаемого.

Эссиорлы были своего рода магическими вампирами. Они могли принимать облик пойманного существа, пока тот был жив, и получали энергетическую силу несчастного и почти все его магические способности. А одной из самых страшных во вселенной такая смерть была ещё и потому, что тело эссиорла уничтожало не только плоть, но и душу, лишая её шанса на дальнейшее существование.

Всё это Агрэй помнил прекрасно, не мог вспомнить он только одного: можно ли обратить процесс поглощения вспять и спасти поглощаемого от гибели. Если плоть жертвы едва ли можно было восстановить, то на спасение души у Агрэя была слабая, но надежда. Конечно, пятьсот лет заточения вполне могли полностью растворить душу Келадона, но Агрэй не позволял себе падать духом и окончательно сдаваться.

В очередной раз осторожно повернув налево, Букур с Агрэем увидели Кезефа, неустанно следующего за широкоплечим и светловолосым лионитом в голубом наряде. Нетрудно было догадаться по возмущённому виду этого мага, что это был не кто иной, как Гезария. Прирождённый сыщик хотел отделаться от преследования Кезефа, но пока безрезультатно. К каким уловкам он только не прибегал: предлагал разделиться, поискать в разных частях города, обойти здание с двух сторон, но Кезеф был непреклонен. Он твёрдо решил разделить славу с Гезарией и не отходить от него ни на шаг, когда тот отыщет пресловутого Агрэя. Всё закончилось вспышкой гнева со стороны Гезарии и отнюдь не детской потасовкой, однако без использования оружия.

Агрэй с Букуром спокойно прошли по параллельной улице, не боясь быть замеченными двумя стражниками, столь увлечёнными дракой между собой. На аллеях то и дело встречались простые лиониты, не имеющие отношения к страже Келадона. Они не обращали на Агрэя никакого внимания: кто-то здоровался, кто-то молча проходил мимо.

Спустя десять минут путники без каких-либо неприятностей покинули город и направились в сторону моря Чордар, расположенного всего в пятнадцати минутах ходьбы от границы городской зоны. На ситри Букура к тому времени уже начинали приходить сообщения о прибытии части воинов к зелёной скале. Букуру с Агрэем нужно было спешить и по дороге хорошенько продумать план, с которым им предстояло ознакомить свою немногочисленную армию. После нескольких переброшенных фраз выяснилось, что план действий у них почти полностью отсутствует. Операция по обезвреживанию Аракбиса могла запросто обернуться провалом, даже не начавшись.

Букур с Агрэем прекрасно понимали, что Аракбис пользуется сильнейшей в их краях защитой, когда-то принадлежавшей самому Келадону. И теперь, когда эссиорл знал о выведанной Агрэем информации, все его силы будут в полной боевой готовности.

Когда место встречи оказалось в зоне видимости, путники обнаружили, что по меньшей мере около двух ста лионитов ожидают их прихода на побережье живописного моря Чордар. Они оживлённо переговаривались между собой, обсуждая увиденное на ситри. Все они были вооружены до зубов и сильно отличались от простых жителей города башен, если слово «простой» вообще было применимо к лионитам.

– Пока мы не подошли совсем близко, я хочу спросить тебя кое о чём, – осторожно начал Букур. – Где твой брат? И Кира, она с ним? – спросил он, стараясь не выглядеть слишком заинтересованным.

Однако Агрэй сразу же напрягся. Его почему-то раздражало, что Букур упоминает имя Киры. В его памяти сразу же ожило всё произошедшее в стеклянной комнате с кубом Эриха, и он, сам того не осознавая, начал ненавидеть Букура ещё сильнее. До этого момента он не допускал даже мысли о том, что ему может нравиться Кира, но