Дряхлая Византия разлагалась, и в 1453 году османские турки получили наследие греков. Турция дает убежище гонимым евреям в своих европейских и азиатских владениях. На грани Средних и Новых веков вновь воздвигается мост между диаспорой Европы и Азии. Близится пробуждение еврейского Востока. Его разбудят от многовекового сна шумные толпы испанских изгнанников.

А тем временем складывается новый национальный центр в Восточной Европе, взамен разрушенных на Западе. Колония германского еврейства, Польша растет и развивается. К концу эпохи она становится рядом со своей метрополией, а затем поднимается выше ее.

С разрушением гегемонических центров Франции и Испании гаснут и очаги духовной культуры. После шумной борьбы раввинизма с философией, окончившейся в начале XIV века торжеством раввинизма, умственные движения затихают. В религиозной философии получают преобладание консервативные течения (Крескас, Альбо, Абраванель), германский раввинизм прививается на почве Испании (школа Роша, кодекс «Турим») ночной факел каббалы манит своим таинственным огоньком тех «блуждающих», которых когда-то направлял яркий свет Маймонидова «Путеводителя». В самой Германии безраздельно царит талмудизм. Здесь узость умственного кругозора гармонирует с теснотой замкнутой «еврейской улицы». В Италии свежие веяния ренессанса врываются в еврейскую литературу и выдвигают такую фигуру, как поэт Иммануил Римский, современник Данте; но еврейскому ренессансу, некогда озарившему Испанию, не суждено было воскреснуть на почве Италии. Вообще, к концу Средних веков укрепляются везде позиции раввинизма, который в одних местах берет себе на помощь консервативную философию, а в других — мистику. Везде чувствуется потребность обособления, охраны национального духа от сокрушительных бурь времени.

ГЛАВА I. ЕВРЕИ В ГРАЖДАНСКОЙ ЖИЗНИ ИСПАНИИ И КАТАСТРОФА 1391 ГОДА

§ 33. Царедворцы в Кастилии и юдофобская агитация

Из двух больших королевств Испании Арагония занимала в еврейской истории первое место в XIII веке, а Кастилия — в XIV. Расположенная в центре и на юге Пиренейского полуострова, Кастилия вместе с Леоном и Андалузией имела большее еврейское и мусульманское население, чем восточная ее соседка, и была более связана с этими инородными элементами в своем хозяйственном быту. Здесь правителям по-прежнему приходилось считаться с финансовой силой верхов еврейского общества. Евреи-финансисты в роли алмохарифов или откупщиков государственных доходов втягивались, и порой невольно втягивали своих соплеменников, в политическую борьбу между соперничавшими членами королевской династии, между представителями партий и сословий. Значение сословных организаций сильно выросло в Кастилии XIV века. Дворянские сеймы, кортесы, диктовали королю свои законы, направленные, между прочим, к уничтожению политического влияния евреев. С их экономическим влиянием боролись города, объединявшиеся в «германдады» или союзы для защиты своих «фуэрос» и автономных прав. С культурным влиянием еврейства яростно боролось католическое духовенство, приобретавшее все большую силу в Кастилии. Оно действовало и сверху, навязывая правительству решения своих синодов, и еще успешнее снизу, ведя непрестанную агитацию в массах против тех, которые «ожидовляют страну».

Эта сложная борьба обнаружилась уже при ближайших преемниках кастильского короля Санчо IV, при его вдове Марии де Молина и его сыне Фердинанде IV (1295-1312). Фердинанд имел при себе умного советника в лице алмохарифа дона Самуила, заведовавшего государственными финансами. Политические и дипломатические советы Самуила, к которому юный король относился с большим доверием, не нравились властной королеве-матери Марии де Молина, и дело дошло до того, что придворная партия королевы попыталась насильственно устранить с пути неудобного советника. Однажды Самуил, сопровождая короля в поездке в Севилью, подвергся нападению наемного убийцы и получил тяжкие раны; его спасло от смерти только искусство врача, приставленного к нему королем. Влиянием еврейского советника объясняется, по-видимому, неудача юдофобских домогательств духовенства и дворянства. В 1307 году еврейская община в Толедо пожаловалась королю на местное духовенство, которое начало стеснять евреев в их кредитных операциях на основании полученной от папы Климента V буллы. Фердинанд IV потребовал от духовенства, чтобы оно прекратило свое вмешательство в хозяйственные дела евреев. Евреи, объяснял он, подчинены не папе, а королю, которому они платят подати, и всякое стеснение их промыслов отразится вредно на состоянии государственной казны. В то же время король отклонил требование дворянских кортесов об устранении евреев отдела откупа и сбора податей; он не мог обойтись без помощи еврейских финансистов в то время, когда он предпринял поход на Гибралтар.

После смерти Фердинанда IV (1312), когда ввиду малолетства его сына Альфонса XI старая королева Мария снова вошла в состав регентства, правительству пришлось удовлетворить некоторые требования дворянства и духовенства. Вследствие постановлений церковного собора в Саморе (1313) и кортесов в Бургосе (1315) регенты запретили евреям называться христианскими именами, появляться публично в дорогих костюмах и держать в своих домах христианских кормилиц. Более существенны были хозяйственные и правовые ограничения: запрещение взимать по ссудам проценты выше законного размера (33%), разбирать споры между евреями и христианами не в королевском суде, принимать на суде единоличное свидетельство еврея против христианина. Однако в своих невольных уступках требованиям высших сословий правительство не доходило до того, чтобы отказаться от услуг евреев по части урегулирования государственных финансов. И королева Мария, и другой член регентства, инфант Иоанн-Мануэль, имели своих еврейских финансовых агентов. Инфант, любитель науки и литературы, покровительствовал еврейским ученым; одним из его приближенных был ученый кордовец Иегуда ибн-Вакар. По настоянию Вакара Иоанн-Мануэль, став единоличным регентом после смерти королевы Марии, отменил введенное при ней ограничение раввинского суда, у которого отнято было право налагать уголовные кары за преступления членов общины.

Вступив сам в управление страной, Альфонс XI (1325-1350) назначил алмохарифом еврея Иосифа Бенвенисте. Этот энергичный сборщик податей, заведовавший королевскими финансами, стал доверенным лицом (privado) молодого короля и исполнителем важнейших его поручений. Вместе с двумя рыцарями, товарищами Альфонса, Бенвенисте вершил политику двора и жил как подобало сановнику: выезжал в роскошной карете, в сопровождении всадников и слуг, принимал в своем доме знатных вельмож и вообще вел жизнь кастильского гранда. Это возбуждало ропот в христианском обществе: говорили, что король отдал страну в управление еврейскому дельцу и двум легкомысленным рыцарям. В Вальядолиде была даже попытка нападения на Бенвенисте, когда он гостил там вместе с королем. Не обращая внимания на ропот народа, Альфонс продолжал держать Бенвенисте при дворе в звании государственного казначея (tesorero). Однако придворные интриги, в которых был замешан и другой еврейский фаворит, уготовили еврейскому министру финансов печальный конец. Ловкий делец Самуил ибн-Вакар (Abenhuacar) получил от короля аренду пошлин на товары, привозимые из мавританской Гранады, а также откуп монетного дела с правом чеканки неполновесной серебряной монеты, что приносило ему большие доходы. Когда Бенвенисте удалось отнять