– У меня есть два вопроса, – перебил его Франц. – Первый: в каком виде появляются здесь люди, умершие от старости?

– Никто не умирает от одной старости. Всегда есть какие-нибудь болезни или травмы – а когда человек оказывается здесь, они исчезают без следа. Иными словами, Бог переносит сюда всех абсолютно здоровыми, а потом дает дожить отпущенный каждому срок жизни до конца... так сказать, доиспользовать попытку.

– Тогда почему же средний возраст здешних людей не превышает средний возраст досмертного мира? – удивился Франц, – Ведь люди, в основном, умирают в старости!

– Вы не учитываете родившихся здесь детей. – отвечал Фриц, – Но, вообще-то, вы правы: средний возраст у нас выше, чем в досмертном мире. Ну, а население первых двух ярусов состоит из декораций... у них возраста нет.

– Тогда второй вопрос, – сказал Франц. – Если Бог испытывает человека, то чем Он испытывает его здесь, на Третьем Ярусе?

Перед ответом Следователь сделал паузу; дождь заполнил ее барабанной дробью капель по черному стеклу окна.

– Счастьем, – лицо Фрица осветилось. – Человек может быть здесь очень счастлив, Франц. Если только он хочет этого: интересная работа, любимая женщина, друзья, понимающие с полуслова и интересующиеся тем же, чем он... Что вам нужно еще?

– Не знаю, может быть, и ничего, – Франц прислушался к себе. – Нет, мне нужен еще один ингредиент.

– Какой?

– Я хочу понимать все.

Выпрямившись на своем стуле, Фриц поднял указательный палец и покачал рукой, как стрелкой метронома.

– Это невозможно.

Слово «невозможно» упало на пол, как гиря.

– Почему?

– Что такое понимание? – Следователь поправил на переносице очки. – Для вас – человека, обладающего навыками логического мышления, – понимание есть сведение сложных явлений к элементарным законам. Но, что вы хотите считать элементарным? Если физические законы, то это нереально: слишком велико расстояние между надежным миром физики и здешним непредсказуемым хаосом. И уж точно нереально сделать это одному человеку, начавшему с нуля...

– Погодите, Фриц! Вы забываете, что я пришел не на пустое место. Ведь до меня здесь существовали вы, а до вас – ваши предшественники! Вы накопили море информации... разве это называется «начинать с нуля»?

Фриц улыбнулся, он явно наслаждался дискуссией.

– Вы путаете две близкие, но все же различные вещи: знание и понимание. Знание можно накопить и передать по наследству, понимание – нельзя. Понимание является знанием лишь на одну четверть, а на остальные три – принятиеми приятием мира, в котором живешь. Однако здешний мир слишком другой: если вы не родились в нем, вам никогда не достигнуть того интеллектуального комфорта, который называется «полным пониманием»...

– Достигают ли его родившиеся здесь дети?

– Достигают, но только в том, что касается Третьего Яруса, а о Первом и Втором они имеют еще меньше понятия, чем вы. И, кстати, Третий Ярус – самый логичный с точки зрения досмертной жизни.

– Вы усложняете, – сказал Франц после недолгой паузы. – Для меня понимание является знанием на 90 процентов, а не на 25. И еще: чувство интеллектуального комфорта мне дает не столько конечная цель, сколько движение к ней, – он помолчал, проверяя свою логику. – Да, именно так: я должен непрерывно двигаться к абсолютному пониманию, иначе я сойду с ума!

– Вы делаете серьезную ошибку, Франц, – возразил Следователь. – Абсолютное понимание – это химера, мираж... движение в этом направлении не приведет вас ни к чему хорошему. Сделайте уступку, стремитесь к ограниченному пониманию ближайшей к вам части мира. Как я.

Воцарилась тишина.

– Не могу, – наконец ответил Франц. – Прежде, чем я умру во второй раз, я должен попытаться понять все.

– Экзистенциальное нетерпение... – усмехнулся Фриц, – да еще в такой тяжелой форме! Странно видеть боязнь не «уложиться» в отведенный ему срок в человеке, уже пережившем одну смерть.

– Я не хочу сейчас об этом думать, – Франц вдруг почувствовал усталость; оживление, испытываемое им в начале разговора, улетучилось. – У меня ведь есть время?

– До завтра, – ровным голосом произнес Следователь. – Завтра в восемь утра мне нужен ответ... Таня вам разве не говорила?

– Не говорила... какой ответ?

– Остаетесь ли вы здесь или переходите на Четвертый Ярус.

– Что-о? – вскричал Франц. – Да я в первый раз об этом слышу!... Почему завтра?

– Обычный порядок: не позднее семидесяти дней по прибытии на Третий Ярус.

– Вот это новость! – Франц резко выпрямился на подушке и тут же, сморщившись от боли, бессильно откинулся назад. – Да я и не думал об этом. Ну, я ей скажу... – он был очень зол из-за идиотского поступка Тани, забывшей сообщить ему о предстоящем решении. – А почему такая спешка? У вас что, инструкция?

– Инструкция?... – Фриц озадаченно поправил на переносице очки. – Да нет... мы просто всегда так делаем. Ну, если хотите, могу дать вам отсрочку – скажем, до послезавтрашнего вечера, хорошо? – Следователь подобрал с пола свой атташе-кейс и встал. – Подумайте, время есть... а решение, в общем, очевидно, – уже от двери он обернулся. – Я приду послезавтра в семь вечера: подпишем бессрочную приостановку следствия, и все дела. До свиданья.

– До свиданья, – отозвался Франц, опуская голову на подушку, и отвернулся к окну.

Черное стекло окна отражало лишь белый потолок.

3. Таня: Прощание

Отклонения от привычного распорядка дня начались сразу же, как только Франц формально отказался от приостановки следствия. Стоило лишь Следователю Фрицу выйти из палаты, унося в своем атташе-кейсе Постановление о передаче дела на Четвертый Ярус, как в дверь вошла Вторая Медсестра, отсоединила от Францевой руки провода и отключила аппаратуру на этажерке у стены. Очевидно, он более не считался пациентом Госпиталя, в соответствии с чем восьмичасовый визит Доктора также оказался отменен.

Следующая неожиданность произошла сразу после ужина: Медсестра принесла большую хрустальную вазу с осенними листьями и, сказав что-то ласково-обволакивающее, поставила на тумбочку. Франц глубоко вздохнул – и наяву ощутил снившийся ему сквозь закрытое окно запах осени.

Наконец перед сном ему не дали очередной порции таблеток: Вторая пришла в палату