Шрифт:
Закладка:
Солнце исчезло за тучами, снова пошел мелкий дождь. Трава на газонах потемнела, серый потолок неба отражался в лужах на черном полу асфальта. Дело шло к вечеру: половина пятого. Через полчаса приедет Таня.
«Не люблю дождь», – подумал Франц.
Таня приходила каждый день и развлекала его все отведенное на посещения время. Франц говорил мало, в основном слушал: какую замечательную вазу она вылепила сегодня утром и почему позавчерашняя ваза так перекосилась в печи. Она увлеклась здесь лепкой – познакомившись на третий день после своего выхода из Госпиталя с каким-то местным художником-керамиком. Тот пригласил ее в свою компанию – по Таниным словам: «...все – совершенно нормальные люди, ни одного психа, душа отдыхает». Таня также много рассказывала о местном Городе: получалось, что он организован намного понятнее, чем города на предыдущих ярусах; видимо, это являлось результатом малого количества «психов». Более того, уровень здешней жизни оказался необычайно высок – Таня путано объясняла это высокой степенью автоматизации производства. Другим отличием от предыдущих ярусов являлась незаметность и неважность «потусторонней» части бытия. С каждым, прибывшим со Второго Яруса, беседовал следователь, но уже после одного-двух допросов следствие всегда приостанавливалось и подследственного оставляли в покое. А главное, что на следующий ярус подследственных переводили только с их согласия! На практике, однако, никто такого согласия не давал, ибо считалось, что «хорошие» и «плохие» ярусы идут через один; причем хорошие становятся все лучше, а плохие все хуже. Из этого с очевидностью вытекало, что Четвертый Ярус является сущим адом, так что все оставались здесь, на Третьем до самой второй смерти.
Франц своего Следователя еще не видел, но имел представление о нем из Таниных рассказов (согласно правилам, дела «партнеров» вел один и тот же человек). По ее словам, первый допрос должен был состояться со дня на день прямо тут, в Госпитале, как только позволит здоровье Франца. В качестве предварительной процедуры он уже заполнил неминуемые Анкеты, переданные Следователем через Таню. Примечательно, что вопросы в этих Анкетах совершенно не касались «земной» жизни Франца и относились исключительно к тому, что с ним произошло на предыдущих ярусах. Заполнение Анкет неожиданно увлекло его: перенося воспоминания на бумагу, Франц чувствовал, что освобождается от них. Он попытался обсудить события на Втором Ярусе с Таней, но та отказалась наотрез. Настаивать было бесполезно: она просто вставала и уходила, не дожидаясь конца посещений. Он даже не добился от нее вразумительного объяснения, каким образом они добрались до Лифта (его собственные воспоминания обрывались в момент ранения и возобновлялись уже в Госпитале, два дня спустя). Говорить Таня хотела лишь о будущем: как они будут здесь жить, чем Франц займется, и какой им нужен дом.
Дождь продолжался, за окном стемнело – щелкнув соответствующей кнопкой на пульте, Франц включил лампу над изголовьем кровати. Три минуты шестого... где же Таня? И, будто в ответ на его вопрос, вдалеке на дороге появились два огонька – фары приближавшейся машины.
Но это была не Таня.
Большой черный автомобиль неизвестной Францу марки въехал в ворота Госпиталя и остановился под окном Францевой палаты. Мотор выключился, громко хлопнула дверца – из кабины вылез человек с черным атташе-кейсом, пробежал под дождем с десяток метров до подъезда и вошел в здание.
Через три минуты в дверь постучали; «Войдите!» – громко сказал Франц.
В комнату вошел черноволосый мужчина среднего роста.
– Здравствуйте, – сказал он, улыбаясь. – Я ваш Следователь. Вы можете звать меня...
2. ...Фриц
Следователь был одет в тонкий свитер синего цвета и выгоревшие джинсы. Темные глаза его живо смотрели из-под очков в оправе а ля Джон Леннон, на смуглом выразительном лице красовались небольшие усы. Он был примерно одного возраста с Францем – около тридцати пяти.
Отодвинув от стены стул, Следователь сел и положил свой атташе-кейс на колени.
– Как себя чувствуете? – с участием спросил он.
– Спасибо, ничего.
– Мне о вас много рассказывала Таня.
– И мне о вас много рассказывала Таня.
Они одновременно улыбнулись.
– Сначала формальности: Анкеты, я полагаю, вы уже заполнили? – Фриц пошарил взглядом по комнате, заметил тумбочку с другой стороны кровати и встал. – Не беспокойтесь, я достану сам.
Он уложил папку с Анкетами в атташе-кейс.
– Теперь неформальная часть, – Следователь составил портфель на пол и положил ногу на ногу. – Какие у вас планы?
– Выбраться отсюда как можно скорее.
– «Отсюда» значит «из Госпиталя»?
– Да.
– Отчего такая спешка?
– По многим причинам. В частности потому, что я не понимаю их, а они – меня.
– А-а... – протянул Следователь, будто обманувшись в ожиданиях услышать что-то интересное. – На это жалуются все подследственные.
– Так почему тогда нет переводчиков? И на каком языке они тут говорят?
– Кажется, по-румынски... точно не знаю, – Фриц улыбнулся. – Странно, но этот вопрос меня никогда не интересовал.
– А что вас интересовало?
– Более всего – моя работа.
– Действительно? – вежливо приподняв брови, сказал Франц.
Черное стекло окна отражало лампу под потолком и лампу над изголовьем кровати.
– Кстати, я раньше был, как и вы, ученым, – сказал Фриц.
– Чем занимались?
– Гидромеханикой.
– И что вам теперь кажется интереснее, – Франц постарался, чтоб его вопрос не прозвучал издевательски, – гидромеханика или допросы?
– Допросы, – ответил Следователь без тени улыбки. – И работа между допросами.
– Могу ли я осведомиться, чем вы занимаетесь между допросами?
– Анализирую анкеты подследственных, – Фриц, похоже, не шутил, – сравниваю впечатления разных людей, стараюсь установить закономерности и сделать обобщения. Обсуждаю свои выводы с другими следователями.
– Так вас что интересует? Люди или произошедшие с ними события?
– События, конечно, – Следователь улыбнулся, будто Франц не понимал очевидных вещей. –
