Второй опекун поневоле, старательно делавший вид, будто его происходящее не касается и он категорически против глупой человеческой затеи, тоже не сидел сложа крылья, к моменту их появления расчистив пространство вокруг башни от хищников, решивших подкараулить незадачливых путников. Тут девочке оставалось только горячо поблагодарить прикидывавшегося поленом ворона: все-таки чем меньше эксцессов, тем больше шансов закончить вылазки без травм. Единственное – Репа никак не мог привыкнуть к Криониксу и шипел, стоило тому оказаться в зоне видимости, однако не покидал при этом дамских ручек. Учитывая общую пухлость енотика, выглядело это презабавно, но Пандора честно наглаживала его пузико в благодарность за защиту. Обратно, судя по всему, их снова подбросят по воздуху, что снимало очередную проблему, но самая глобальная все равно никуда не делась.

Окей, напишет Ирина свое нечто. Дальше-то что?

Там, в родном мире, АСИМ и избушку лешего окружали отлично горящие леса. Значит, нужно как-то увести Феникс на безопасную территорию, да еще не дав при этом поджарить ни себя, ни Иру. Потом – как-то обеспечить им возможность помериться силой. Если библиотекарь выиграет – хорошо. А если проиграет? Вступаться? Стоять рядом столбом? А вдруг гнев Жар-Птицы перекинется на нее, Дору? А не обязан ли будет в таком случае и Александр Витольдович вмешаться? Но Феникс же при любом раскладе воскреснет, это ведь ее фишка?

Башка пухла, и девочка заедала неприятные мысли фирменными бутербродами лешего, параллельно, словно от скуки, перебирая ларцы с артефактами, собранными им же в дорогу. Мало ли что.

К концу второго дня путешествий хрен-поймет-куда Гена была готова на Катю молиться, а себя – придушить в колыбели при первой возможности. Желание вписаться в компанию, зародившееся где-то на задворках сознания, сейчас орало вовсю – и, к сожалению, от ужаса. Из-за чрезмерного волнения медведица постоянно только угрюмо молчала, боясь сказать хоть слово, ведь стоило открыть рот – и оттуда лезло совершенно не то! В отличие от остальных, Дорина подруга все равно пыталась ее разговорить и развлечь. Казалось бы, вот он, шанс – но ни фига. Привычные фразы-шаблоны, фырканье и закатывание глаз автоматически пробивались наружу вместо робких попыток улыбнуться, кивнуть или извиниться, а о поддержании диалога и речи не шло. «Спасибо», похоже, вообще кто-то забанил, и, глядя на очередной разворот тетрадки с крупным почерком, где шла речь о не менее очередном обмене стихами с еще более очередной дамой, к которой герой романа подбивал свои очередные клинья, Гена уже и сама была готова общаться исключительно привязанными к веточкам записками, лишь бы разорвать этот порочный круг. Головой она понимала, что всем будет только легче, если она уйдет, но совершенно не хотела снова оставаться одна. Пожалуй, впервые в жизни медведица осознанно покидала зону комфорта и пыталась продержаться вне ее, пусть и с переменным успехом.

К счастью, какую бы дичь Потапова ни несла, Екатерина все так же спокойно брала ее за руку в зависимости от яркости страхожора, и делала это настолько естественно, будто так и надо. Простое человеческое – ну или кем там она была? Очень на русалку похожа, но вокруг русалки Ганбата бы уже сальто крутил – участие ободряло и придавало сил. Главное – стараться. Если стараться, рано или поздно получится. Блин, ну даже косичкастая эта способна на «спасибо-пожалуйста», вряд ли в Гене какой-то волшебный медвежий ограничитель… Давай соберись, тряпка!

– Офигеть, конечно, – прокомментировала Катя очередную страницу, и девушка приободрилась. Вот он, шанс завязать разговор!

– Чё? – Хорошо, предположим. Интерес мы выразили? Выразили. Хоть немного и быдловато, но старались!

– Да читаю и никак поверить не могу. Они ж – ну, женщины эти, аристократки – вообще из домов, получается, не выходили.

Так, поддержать разговор, надо поддержать разговор. Шуткой? Ген, какие шутки, ты говорить-то нормально не можешь… Блин, думай, думай…

– О, почти как вампиры, – вклинился в беседу Ганбата, и у медведицы словно камень с души свалился. Да, как вампиры. Отлично!

– Ага, только безработные. – Три слова! Она связала три слова! Новый личный рекорд за сегодня.

– Ну не скажи, – протянула Катя. – Они ж все время шьют одежду, переписывают книги и прочими странными штуками занимаются. Меня больше впечатляет, что мужики друг к дружке бегают постоянно, все такие красивые, и даже пафосные чиновники танцуют и поют для императора. Хотя, если б наши министры решили станцевать, я бы на это даже посмотрела…

– Но недолго.

Так, а это уже косичкастая вставила. Гена тоже хотела ответить в подобном ключе, но у Доры явно получилось чуть смешнее и в разы менее агрессивно. Ладно, учиться можно и не у самых приятных субъектов.

– А прикинь, если бы Акира был министром!

Ганбата. Без комментариев.

– Тогда ему бы пришлось много работать и мало петь, – хмыкнула Катя.

Супер, так его!

– Думаешь? Мой папа занимается балетом и управляет фирмой, вроде норм выходит, – протянул вампиреныш, и, судя по лицам девочек, эта информация явно стала для них новой. Обе задумались.

– Ладно, вот на это я бы точно посмотрела.

Снова косичкастая. Надо ввернуть хоть слово, поучаствовать в диалоге.

– Зря. Убогое зрелище.

На нее все уставились, и медведица мысленно выписала себе подзатыльник. Ну зато снова целых три слова связала. Так себе, но все-таки победа.

– А вот преподаватель папу хвалит, – нахмурился Ганбата и моментально просиял: – Точно, придумал! А давайте вы на каникулах к нам с Генкой в гости приедете? Можем даже сами попробовать балетом позаниматься, папа предлагал!

– Звучит интересно.

Опять Дора. Ну чего она все время лезет?

– Но чисто технически прямо сейчас тоже каникулы, а мы все сидим в АСИМ.

Хм, разумное замечание.

– Тогда на следующих! Когда нам можно будет домой, а? Поедете?

Отлично, молодец!

С замиранием сердца Гена следила, как косичкастая кинула взгляд на Катю, та пожала плечами, и Дора ответила:

– Да, если получится – с радостью.

– Супер! Я столько всего вам покажу!

Ганбата снова пошел щебетать что-то на их с Пандорой киракирском языке, подруга косичкастой вернулась к чтению, а медведица внутренне ликовала: рано или поздно Катя приедет к ним в гости!

Ну, если, конечно, саму Гену к этому моменту никто не пристукнет за потрясающую способность быть душой компании.

Второй день подряд дети пребывали не только вне дома, но еще и вне доступной Пню территории, а посему беспокойство накатило с новой силой. Походная одежда для подопечной была готова еще вчера, и в попытке унять нервы леший решил, как в старые добрые времена, испить чаю на природе, наслаждаясь видами. Не получалось. Глаза, конечно, с привычным умилением скользили по любимым рощицам и лугам, но вот сердце упорно делало вид, будто его это не касается, и отказывалось восхищаться пасторальными пейзажами вместо того, чтобы предаваться ужасам собственного воображения до самого вечера. К вящему удивлению Сашки, оказывается, нашелся некий уровень волнений, после которого даже чай в горло не лез. Сидя на холме, он хмуро рассматривал свои земли, мысленно ища альтернативу опасным прогулкам Доры. Не получалось. Спокойно отпустить Пандору в Лес – тоже. Возможно, дети существуют как раз для того, чтоб у взрослых не возникало ни малейшей веры в собственное всемогущество…

Представлять подопечную среди ночи и хищных деревьев выходило на ура. Возможные последствия, к сожалению, тоже. Достаточно одной ошибки, просчета – и случится трагедия, а при самом страшном исходе пустая и вмиг стихшая изба превратится в его персональный склеп. Пень напихал в рюкзак детям все, до чего смог додуматься, – но помогут ли зачарованные артефакты в случае нужды, успеет ли Дора ими воспользоваться? Он многое готов был отдать за право просто идти рядом по темным тропам, самому видеть и слышать происходящее, иметь возможность помочь и поддержать – если не советом и делом, то хоть глупой шуткой, а то и улыбкой. Наивные юношеские мечты о победе над чудищем на глазах возлюбленной даже не рассматривались: его зазноба оказалась той самой породы, которая на подобное скорее руки в боки упрет, нахмурится и поинтересуется, не исчезающий ли вид он только что прихлопнул.

Забавная все-таки сударыня. Увидеть бы, какой вырастет…

Внезапно леший оглянулся: по огороду кто-то шел. Точнее, шла. Заметив вдали фигуру, которую никак не ожидал увидеть, Александр Витольдович вновь подивился нынешнему уровню собственной социализации: обычно и за все лето столько визитеров не набиралось. Приблизившись, женщина смерила его взглядом и, дождавшись приветственного поклона, перешла с места в карьер:

– Где дети?

Глядя прямо в глаза госпоже директору