Она раскрыла сумочку, достала из нее пачку денег:

– Девятьсот я уже собрала. Тут мои, и тетя Наташа Волкова дала. Завтра по тысяче принесут Лида Заплетина и Покатиловы… И тетя Наташа обещала еще пятьсот с книжки снять. Да о чем говорить, деньги соберем… каждый последнее отдаст – беда-то какая!

Лидия Николаевна тяжело вздохнула:

– Я уж ей говорю, Ларисе-то: записывай, кто чего дает, а то забудем вгорячах…

– Не бойтесь, мама, люди про свое не забудут, – хмуро сказала Зоя.

Лариса побежала в прихожую, принесла оттуда целлофановый пакет, вытрясла на скатерть содержимое – стандартный набор драгоценностей наших женщин: колечки, серьги, тоненькие золотые цепочки. Сказала со вздохом:

– Тети-Наташины и мои… Сережки от тебя, Зой, дареные, помнишь?

Зоя кивнула.

Зазвонил телефон – родные и знакомые справлялись о Марате, горестная весть быстро расходилась по городу. Сергей, сгорбившись на мягком стуле, отвечал торопливо, односложно, спеша положить трубку, освободить телефон. Тихонько цокали часы, выскакивала безголосая кукушка, а те, чьего звонка он ждал, не появлялись.

Зоя взяла с окна автомобильное зеркало, повертела его в руках и спросила вдруг:

– Сережа, а сколько можно взять за машину?

На лице Сергея выразилось недоумение.

– Не знаю, – сказал он. – Я ведь продавать не собирался…

Зоя раздраженно перебила:

– О чем ты говоришь? В таком положении.

– Да нет, ты меня не поняла, Зайка! – Сергей выпрямился на стуле. – Просто я не знаю… Тысяч пятнадцать-двадцать.

Лидия Николаевна, стоявшая в дверях из прихожей, спросила:

– Сережа, а как все-таки с милицией?

– Да вы что, мама! – взвилась Зоя. – Его убьют!

Повисло неловкое молчание. Из кухни с кружкой чая пришла Лариса. Примостившись на краешке стола, она сказала рассудительно:

– Вообще-то посоветоваться не мешает. Не пришлось бы потом волосы на себе рвать… Мы ж не разбираемся, Зой! Вдруг чего не так делаем. Представь, что они, бандюги, деньги заберут, а Марата…

– Да пропади они пропадом, эти деньги проклятые! – закричала Зоя. – Марата надо спасать!

Сергей поднялся, подошел к жене, сказал просительно:

– Дело не в деньгах, Заинька… Ведь мы и впрямь в таких делах ничего не смыслим…

Он чувствовал какую-то правоту в словах Ларисы, в ее сомнениях: не слишком ли много они брали на себя, полагаясь на обещания преступников?

– И смыслить тут нечего, – отрезала Зоя. – Соберем деньги и отдадим. А они привезут Марата.

– Да я не спорю, пойми, Зоя, – умоляюще сказал Сергей. – Но ведь посоветоваться мы можем?

– С кем? – И повторила с нажимом: – С кем?! В милицию побежишь?

Сергей покачал головой:

– Не побегу… Я брату позвоню, Николаю.

Зоя всплеснула руками:

– Какой же ты все-таки ребенок, Сережа! Много он понимает, твой паспортист! – Она пренебрежительно скривила губы.

Николай Зимовец был дальним родственником Сергея, двоюродным, что ли, братом, и работал в паспортном отделе милиции. Тихий скромный человек, Зоя шутила когда-то: «От него и тень не ложится!..»

– Я могу самому генералу позвонить, бегом прибежит… – сказала Зоя раздумчиво. – Да только не надо нам этого. Шум поднимут, обязательно вопрос возникнет – почему именно нас жулики для выкупа выбрали, откуда деньги, мол… А главное – никак мы ребенком рисковать не можем, ведь ясно – имеем дело с бандитами, от них чего хочешь жди… Ты понял, Сергей?

Сергей понуро кивнул. Зоя решительно прошла в прихожую, сняла с вешалки куртку, протянула ему:

– Тогда хватит сиднем сидеть. Иди к соседям, к Жуковым!

Сергей механически взял куртку, потом спросил с удивлением:

– К Жуковым? Зачем?

– У них ремонт. Одолжи банку краски и езжай к этому кино. Как его – «Орион»?.. И сделай все, как велели в записке. Знак!

Сергей покорно натянул куртку и отправился к Жуковым.

Зрителей только что запустили на сеанс, и у входа в «Орион» было пустынно, лишь топтался на тротуаре с несчастным видом курсант в надраенных кирзовых сапогах и с невостребованным билетом в руке. Сергей вынул из машины стеклянную банку с краской, обернул ее газетой. «Дичь какая! – с усталым возмущением думал он. – На что им эти трюки?.. Но ничего не попишешь, приходится подчиняться…»

Воровато оглядевшись, он подошел к фонарному столбу и как бы нечаянно ударился о него локтем. Банка выскользнула из газеты, глухо стукнулась о край тротуара и скатилась на мостовую. Цела! Сергей поднял ее и с остервенением треснул о бордюр, уже не таясь. Банка разбилась, жидкие белила обрызгали столб, мостовую, натекли заметной лужицей на тротуар. Как назло, в этот момент из дверей кинотеатра вышел пожилой мужчина с военной выправкой. Негодующе покосившись на Сергея, который стоял с растерянным видом над разбитой банкой, прохожий сердито пробормотал что-то насчет безруких разгильдяев и пошел своей дорогой. Сергей, в жизни не бросивший окурка мимо урны, опустил голову и отошел к гигантской размалеванной афише «Воров в законе». Валентин Гафт сурово глянул на него с афиши, и Сергей, поежившись, сел в машину.

Через окно он тоскливо вглядывался в редких прохожих: ему казалось почему-то, что похитители должны немедленно убедиться в том, что их волю послушно выполнили. Но люди торопливо проходили мимо, не обращая никакого внимания на его «знак».

Все-таки он посидел еще немного, пока не сообразил, что «знак» можно отлично увидеть и не подходя к нему – из любой проезжающей машины. Тяжело вздохнув, он запустил мотор и медленно поехал по улице, всматриваясь в прохожих.

Уже около дома он увидел со спины двух мальчишек впереди на тротуаре и резко прибавил газ, а догнав, резко тормознул, заглянул им в лица. Незнакомые мальчишки удивленно посмотрели на него, и он, зачем-то махнув им рукой, поехал дальше…

* * *

В кухне было темно. Облокотившись на подоконник, Зоя тоскливо смотрела в окно. Глаза у нее были сухие.

Не оборачиваясь, она спросила односложно:

– Сделал?..

– Все как велено… – тихо сказал Сергей. Не решаясь зажечь свет, он в темноте нашарил стул, присел к столу.

Томительная давящая тишина охватила дом.

Место у окна стало ее наблюдательным пунктом. Зоя не могла оторваться от него, ее неодолимо тянуло сюда, словно, отойдя на минуту, она могла пропустить на улице сына.

Перед глазами застыли, навсегда врезавшись в память, корявые строчки записки, и, перебирая их снова и снова, Зоя мучительно недоумевала – за что?.. почему эта беда свалилась именно на них?.. где он, сынок, сынуля, кровиночка?.. Холодящая пустота заполняла грудь, и в голове кружилась вокруг незримой оси одна-единственная мысль: над ее ребенком нависла смертельная опасность…

И Сергей, в темноте, в молчании, думал свою горькую думу. Какая жуткая