нечеловеческих риске и напряжении». Их сотрудничество длилось всего один сезон и было прервано трагедией. Но Феррари никогда не забывал впечатления от этих нескольких месяцев. В его личном рейтинге гонщиков Молл всегда занимал особое место.

Остаток сезона пролетел быстро. Варци – пусть работа с ним и имела смысл в заочной борьбе с Нуволари – оказался трудноуправляемым. Акилле был упрямым и гордым. Его отношения с Феррари были не такими однозначными, как отношения с Нуволари, но такими же тяжелыми. К тому же вклад Варци в настройку машины оказался ниже ожидаемого, что стало хорошо заметно в последних гонках сезона, когда «P3» внезапно оказались уступающими и «Мазерати», и «Бугатти».

Не чувствуя большого энтузиазма, Феррари все же начал переговоры с Варци о продлении контракта на следующий сезон. В конце ноября стало известно, что пилот из Галлиате подписал контракт с «Ауто Унион». С одной стороны, уход Варци был большой потерей, но с другой стороны, Феррари мог облегченно выдохнуть. Он только что подписал быстрого и надежного Широна, с конца октября вернул в команду Скудерии Тонино Бривио, а сейчас вел переговоры о приглашении француза Рене Дрейфуса.

Для завершения комплектования команды, которой предстояло провести сезон-1935 и противостоять все более конкурентоспособным немецким машинам, не хватало лишь суперзвезды. После гибели Молла и расставания с Варци среди доступных действующих пилотов суперзвезда была только одна.

Глава 16

Кольцо Нибелунгов

Прежде чем Энцо Феррари смог посвятить себя решению сложной задачи возвращения Тацио Нуволари, он на несколько недель оказался в центре ожесточенной полемики о роли скудерий. Камнем, от которого пошли круги по воде, стала опубликованная в Corriere della Sera статья, в которой сообщалось о последних заявлениях RACI, фактически возобновивших давний спор, милый сердцу сторонников участия в гонках автопроизводителей, а не скудерий.

К тому же спор о роли команд в Италии разгорелся уже после скандала, который вызвал Акилле Варци, когда покинул «Альфа-Ромео» и «Скудерию Феррари», чтобы перейти в «Ауто Унион». В конце 1934 года нацистская Германия и фашистская Италия еще не были такими союзниками, какими они стали позже, и бегство Варци в Германию серьезно всколыхнуло итальянское общество. А поскольку платила ему «Скудерия Феррари», объектом обвинений мог быть только один человек – Энцо Феррари. Известно, что Феррари был жестким переговорщиком при заключении и продлении контрактов, и некоторые пилоты в частных разговорах даже называли его итальянской версией Аль Капоне.

Феррари ответил конкретно и ярко. Генеральный директор «Скудерии Феррари» заявил, что условия контракта Варци фактически были лучше, чем у большинства пилотов, которые выступали за его команду с 1930 года. Выступая за «Скудерию Феррари», Варци получал половину стартовых гонораров и половину призовых за гонки. И все знали, что «Скудерия Феррари» с момента своего создания всегда выполняла свои платежные обязательства.

Чтобы придать своим словам большую достоверность, Феррари раскрыл финансовые показатели. «За сезон продолжительностью в семь месяцев Варци заработал 600 000 лир», что было немалой суммой в Италии середины 1930-х годов, когда тысяча лир в месяц казалась рецептом счастья. Однако, по словам Феррари, Варци, похоже, не считал это достаточным и «поддался искушению» после «гиперболических» предложений от «Ауто Унион».

Все это было не только критикой в адрес бывшего пилота, и вывод, сделанный Феррари, не заставил себя ждать: «Если нормально то, что» гонщики – такие, как Варци – «делают это, чтобы защитить свои карьерные интересы, то мы не понимаем, почему нас пытаются обвинить в том, что мы позволяем им эмигрировать».

Для Энцо Феррари возвращение Тацио Нуволари было единственным способом оставаться на вершине.

В середине октября, когда переговоры с «Ауто Унион», казалось, вот-вот завершатся успехом, Феррари и Нуволари все еще были на ножах. В воскресенье, 14 октября, Нуволари выиграл Гран-при Модены. На каждом круге, проезжая мимо монумента павшим в Первой мировой войне (места, выбранного Феррари для просмотра гонки), Нуволари, жестикулируя, насмехался над ним – во всяком случае, так гласят легенды. Другой же рассказ – уже не легенда, а факт: вечером перед зданием «Скудерии Феррари» на улице Тренто Триесте были разгружены тюки с сеном для «жеребиных» – или, по другой версии, «ослиных» – сил двигателей машин Скудерии, и этот подарок был сделан или, по крайней мере, вдохновлен самим Тацио.

Феррари мог быть чувствительным по пустякам, но в то же время он мог пренебрегать гораздо более серьезными вопросами, если это могло пойти на пользу. Поэтому после того, как он подавил в себе гнев – сильный, настоящий, – он не стал упускать возможность подготовить возвращение Нуволари. Его намерения были известны всем, кто имел дело с ним и с Нуволари: это знали руководители и «Альфа-Ромео», и «Пирелли», это знали и журналисты, и общие друзья.

Переговоры ни шатко ни валко продолжались на пороге осени и зимы неделями, но их главные действующие лица никогда не соприкасались: Феррари осторожно намекал на то, что для Нуволари двери в Модене могут быть открыты, однако был осторожен в словах, остерегаясь говорить лишнее; Нуволари тщательно рассматривал предложение от «Ауто Унион», но был готов рассмотреть и возможное предложение от любимо-ненавидимого «шериф-ф-фа». Между тем, пока в прессе бурлили слухи, Нуволари получал личные письма от фанатов и сторонников, которые спрашивали его о причинах его якобы перехода в немецкую команду.

Окончательно в нужное русло переговоры направила «Альфа-Ромео», или, точнее, Витторио Яно, который взял все в свои руки и провел последние «долгие, сложные и деликатные переговоры» с каждой из сторон – отдельно, но лично. Неясно, была ли роль Яно спонтанной или согласованной с «Альфа-Ромео», которая ранее контактировала напрямую с Нуволари, но не могла предложить ему контракт длиннее чем на две гонки и несколько тестовых заездов, подтвердив таким образом позицию Феррари в дебатах о роли автомобильных заводов и команд. Также неясно, было ли оказано на нее давление со стороны итальянских спортивных или политических институтов.

В конечном итоге обе стороны – как двое влюбленных – поддались убеждениям Яно и встретились. Чтобы не давать преимущество ни одной стороне, нужно было выбрать нейтральное место, примерно посередине между Моденой, Мантуей и Миланом. Поэтому они договорились встретиться в Пьяченце в последний четверг января 1935 года. Яно присутствовал в роли гаранта сделки.

В Пьяченце атмосфера потеплела довольно быстро.

Феррари и Нуволари были не только звездами, но и практичными людьми, готовыми оставить позади обвинения и споры ради перспективы, соответствующей их амбициям. В конце концов, если их что-то и объединяло, то это было азартное желание побеждать. Кроме того, несмотря на взаимные