шести новых машин, которые она будет поставлять эксклюзивно для «Скудерии Феррари», и Энцо уже определился – единственный в Европе – с составом пилотов своей команды. Две главные звезды – Луи Широн (это уже было подтверждено) и, главное, Акилле Варци.

Помимо Варци и Широна, Феррари продлил контракт на новый сезон только с Сиеной, Тадини и, конечно же, Тросси. Пятерку официальных пилотов время от времени будет дополнять кто-то из лучших среди любителей, которые уже ездили за Скудерию: Барбьери, Комотти, а также Альдригетти, намеревавшийся оставить мотогонки и сосредоточиться только на автомобилях. Таким образом, Феррари планировал использовать в 1934 году не более десятка гонщиков.

Прошло пять лет с момента основания «Скудерии Феррари». На вопрос о том, каковы первые итоги, Феррари отвечал уклончиво. Пять лет? «Скудерия родилась сегодня», – говорил он, довольно улыбаясь.

В этом утверждении, конечно же, была скромность – отчасти истинная, отчасти продиктованная желанием не выделяться и не вызывать зависти в стране, режимом которой индивидуальные заслуги не приветствовались. Но в этом ответе была и большая доля искренности. И прежде всего в нем содержалось это отношение, очень свойственное его личности, которое Феррари начал проявлять при оценке своих жизненных заслуг: каждая победа или достижение были только отправной точкой на пути к следующим.

«Скудерия Феррари» родилась сегодня, объяснял ее вдохновитель, потому, что «год за годом цели нашей деятельности, пожалуй, не менялись, мы лишь расширяли свои горизонты. Мы начали незаметно». Теперь он, понимавший, что добился успеха, вспоминал все именно такими словами. «Сегодня мы далеко перешагнули за самые смелые рамки планов тех времен». Сдержанно, контролируя свою гордость, добавлял: «Кое-что из сделанного – наша заслуга». Больше с прагматизмом, нежели с ложной скромностью, говорил: «Кое-что – обстоятельства, которые привели нас к этому». И заключал: «Наша заслуга, видимо, в том, что мы часто находили правильное объяснение времени и событиям».

Это, конечно, было не так просто. В успехе «Скудерии Феррари» сыграли огромную роль его искренняя страсть, твердая воля и холодная решимость. Но было правдой и то, что он любил подчеркивать: одним из ключевых факторов в развитии «Скудерии Феррари» была способность предвидеть то, что произойдет, и тут его интуиция была ключевым фактором. По этому поводу он вспоминал, что «когда “Альфа-Ромео“ объявила о том, что берет паузу в гонках» в конце 1932 года, «мы не были к этому полностью готовы».

И это было правдой. Но нельзя не отметить его заслугу в том, что он предчувствовал, каким будет результат всех этих виляний Портелло туда-сюда, и действовал соответствующе.

Зимой 1934 года Энцо Феррари фактически стал ориентиром в итальянском автоспорте. «Альфа-Ромео» оставалась в стороне, «ФИАТ» не участвовал в гонках уже десять лет, мастерские «Мазерати» так и не сделали качественного скачка, продолжая чередовать поставку машин частным гонщикам с редкими самостоятельными выходами на трассу. «Скудерия Феррари» же была создана с единственной целью – участвовать в гонках «посредством технических решений, спортивных достижений и популяризации», как любил говорить сам Феррари, и авторитетно заняла то место, на которое раньше никто не претендовал.

Из своего небольшого кабинета, «мозга и сердца “Скудерии Феррари“», Энцо управлял деятельностью приблизительно пятидесяти человек, разделенных на два направления: автомобильное и мотоциклетное. И хотя было верно, что эти два направления имели разный вес в организационной структуре «Скудерии Феррари» и в отношении к ним их руководителя, усилия продолжались в обоих направлениях.

На взгляд извне он был искусным дипломатом и прекрасным хозяином, но свою организацию он превратил в абсолютную монархию, хоть и смягченную патернализмом. Обмен мнениями, особенно по техническим вопросам, часто приводил к жестким спорам. Однако словесная агрессивность не была частью культивируемого Феррари modus operandi[36]. Она никогда, даже будучи непреднамеренной, не становилась самоцелью. Важно то, что личные и профессиональные отношения между королем и его подданными никогда не изменялись после того, как словесная перепалка заканчивалась (обычно – победой монарха). Однако он умел и слушать, а главное – умел уступать, когда понимал, что мнение собеседника было более верным, чем его собственное.

Четыре года «Скудерия Феррари» оставалась в том же здании, всего в ста метрах от улицы Эмилия, недалеко от моста Праделла, совсем рядом с историческим центром Модены. Но несмотря на то, что она не меняла здание, изменился адрес. Генеральный план 1933 года изменил название того участка дороги, на который выходило здание Скудерии, с улицы Чиро Менотти на улицу Тренто Триесте. Номер дома остался одиннадцатым.

Здание в стиле модерн увеличилось в размерах и было оборудовано большим навесом, под которым могли парковаться даже четыре фургона «Фиат» и «Ланча» с кузовами кавальере Ренцо Орланди – того, кто двенадцать лет назад приобрел часть оборудования «Эмильянского кузовного ателье», на которых автомобили и мотоциклы «Скудерии Феррари» перевозились на национальные и европейские гоночные трассы. Снаружи стены здания были окрашены в тот прохладный пастельно-желтый цвет, который был присущ большинству строений в центре города.

Внутри обширного гаража без труда помещались все автомобили – как принадлежащие Скудерии, так и те, которые механики Феррари готовили для различных клиентов. Снаружи здания был хорошо виден герб «Альфа-Ромео», но на внутренней стене гаража, над входной дверью, висел круглый знак, в середине которого на желтом фоне выделялся Гарцующий жеребец, некогда принадлежавший Баракке, только теперь переработанный Феррари, – он сделал его более изящным и стремительным. Мастерская тоже была просторной и хорошо оборудованной. Теперь там был даже настоящий испытательный цех для двигателей – царство все более ценимого Бацци, человека молчаливого и мягкого в общении, но обладавшего крепкой хваткой хозяина дома.

Энцо жил на втором этаже с Лаурой и Дино, которому уже было два года. Квартира на первом этаже находилась прямо над автосалоном дилерского центра «Альфа-Ромео». Если ряд окон выходил на улицу Тренто Триесте, то комнаты сзади выходили на крышу мастерской. Сама квартира была относительно небольшой: гостиная, столовая, кухня, спальня для мужа и жены, комната для Дино, ванная. Обстановка была скромной, и хотя в доме не чувствовалось недостатка ни в чем, здесь не было дорогой мебели или бесценных картин.

Отношения между мужем и женой оставались напряженными. Рождение сына не смягчило характер Лауры. И уже давно не шло речи о том, чтобы излечиться от состояния непреходящего беспокойства. Ссоры даже по самым простым вопросам были в порядке вещей. Терпимость и понимание первых лет давно сменились в душе Энцо смирением, которое означало не пассивное принятие ситуации, а скорее поиск независимой жизни за пределами этих стен. И не были редкостью случаи, когда Энцо предпочитал провести ночь в доме