Через несколько дней Нуволари выпустил заявление, в котором заверил, что «Скудерия Феррари» не имеет никакого отношения ни к каким договоренностям между пилотами и владельцами билетов лотереи. Чтобы убедиться, что он правильно понят, он ясно сказал, что ни президент Скудерии, Карло Феличе Тросси, ни генеральный директор – то есть Энцо Феррари – не знали о соглашении и не получали деньги из призового фонда.

Техническая отсталость «Альфа-Ромео» проявилась во всей своей полноте 21 мая на быстрой берлинской трассе «АФУС». Три «8C Monza 2,6» Нуволари, Бордзаккини и Сиены отстали от неудержимых пятилитровых «Бугатти» Варци и Чайковского. Отрыв составлял порядка 15 секунд на круге, просто чудовищная разница. Этого было недостаточно для того, чтобы расшевелить руководство «Альфа-Ромео», но вполне хватило для того, чтобы в «Скудерии Феррари» вспыхнуло настоящее восстание.

Ситуацию решительно взял в свои руки Тацио Нуволари. Мантуанец был на шесть лет старше Феррари и раньше соревновался с ним на трассе. Они знали друг друга и уважали, но никакого почтительного страха Нуволари перед Энцо не испытывал. Он уважал его как соперника на гоночных трассах, но, вероятно, никогда не понимал и не оценивал справедливо его работу в качестве руководителя такой организации, как «Скудерия Феррари». И все же Нуволари, который в конце 1920-х создавал свою собственную команду, должен был лучше других понимать ценность работы Феррари, уже четыре года успешно управлявшего организацией, сделавшего ее побеждающей и прибыльной, в то время как скудерия самого Нуволари потерпела крах.

Получив одобрение Бордзаккини, то есть другого старожила, Нуволари запросил встречу с Феррари. Эта встреча была сколь откровенной, столь же и жесткой. Нуволари хотел не только пересмотреть свое положение в «Скудерии Феррари», он ставил под вопрос саму организацию Скудерии, начиная с ее названия. Будучи уверен в своей ценности, мантуанец снова начал мечтать о независимости, больше не желая «давать отчет кому-либо в своих планах и деятельности». Нуволари сказал Феррари, что команда должна была бы называться не иначе как «Скудерия Нуволари-Феррари». «Скорее всего, это было не столько финансовым вопросом, сколько вопросом престижа, может быть – недовольства», – комментировал Канестрини много лет спустя.

Но это показывало и то, что Нуволари мало или вообще не понимал роль, которую Энцо Феррари играл уже четыре года, всегда находясь в неустойчивом, но прибыльном равновесии между разнообразными указаниями «Альфа-Ромео», капризами пилотов, требованиями поставщиков, организаторов, желаниями спонсоров, запросами прессы. И это было несомненным доказательством того, что эта роль Энцо Феррари была настолько передовой, что ее не всегда понимали полностью.

Для Нуволари – так же, как, возможно, и для большинства сторонних наблюдателей – «Скудерия Феррари» была лишь абстрактной сущностью, предоставляющей профессиональным пилотам, gentleman driver и частным лицам автомобили, которые она получала в аренду от «Альфа-Ромео» или от самих гонщиков. Мантуанец, как и другие, не понял настоящий смысл Скудерии Энцо Феррари – структуры, которая приобретала автомобили для своих гонщиков, а для «Альфа-Ромео» была, можно сказать, ante litteram технологической сетью, структурой, которая поддерживала команду выдающихся инженеров и механиков, командированных на гоночные трассы в Италии и за рубежом, и которая, да, заботилась в том числе и о логистике гоночных поездок.

Феррари согласился на то, чтобы Нуволари ездил – по крайней мере, на некоторых гонках – на «Мазерати». Несколько дней спустя он отправил из Модены телеграмму Нуволари в Барселону. В ней говорилось: «Мазерати сообщает зпт что вовремя подготовить гонке Марна машину зпт доставленную вчера зпт невозможно тчк Телеграфируйте ответ тчк Уважением зпт Феррари тчк». Речь шла о «Мазерати», которую Нуволари лично приобрел незадолго до того у Раймона Соммера.

Феррари сделал выбор. Чтобы угодить Нуволари – единственному компоненту, который он считал действительно необходимым для успеха Скудерии, – он был готов пожертвовать тринадцатью годами верности «Альфа-Ромео». Но этого было недостаточно.

После очередного вынужденного схода по техническим причинам на Гран-при Марны 2 июля, тем же вечером Нуволари встретился с Эрнесто Мазерати в гостинице «Лион Д’Ор» в Реймсе. Они обсудили возможность участия Тацио в составе «Мазерати» в Гран-при Бельгии, запланированном на следующее воскресенье. 3 июля Нуволари, официальный пилот «Скудерии Феррари», подписал контракт с «Мазерати».

Машина, на которой Нуволари планировал ездить в Спа, была официальным монопостом «Мазерати», «предоставленным и переданным» мантуанцу болонским заводом. Однако «Мазерати» не заявила эту машину на гонку. Нуволари был в ярости на Феррари, но прекрасно знал, что, согласно контракту, он привязан к его организации. На Гран-при Бельгии его заявила «Скудерия Феррари», и как официальный пилот «Скудерии Феррари» он мог участвовать в гонке, но на «Мазерати»!

В соответствии с контрактом, который он подписал 3 марта со «Скудерией Феррари», у Нуволари была «абсолютная автономия» в выборе автомобиля для участия в гонках. Феррари, конечно же, не думал, что его лучший гонщик может выбирать машину не из тех, которые были предоставлены Скудерией. Разрешение на участие на его личной «Мазерати» уже было большим нарушением правил, и это было ярким доказательством готовности Феррари делать все возможное, чтобы угодить ему как можно больше.

«Похоже, что Нуволари собирался участвовать в гонке на своей “Альфа-Ромео“. Однако вчера, попробовав монопост “Мазерати“, он убедился, что, внеся в него некоторые изменения, он предпочел бы ее “Альфа-Ромео“», – написали журналисты на следующий день после Гран-при Бельгии. Пресса продолжала тушить пожар – то ли для того, чтобы угодить режиму, который резко реагировал на внутренние разногласия даже на спортивном фронте, то ли из уважения к двум соперникам. Но теперь реальность была ясной для всех.

Тацио Нуволари выиграл Гран-при Бельгии на монопосте «Мазерати 8CM», принадлежавшем команде из Болоньи, который был соответствующим образом изменен им и его верным Компаньони, несмотря на то, что Эрнесто Мазерати недвусмысленно убеждал не делать этого. На капоте заявленной «Скудерией Феррари» машины Нуволари не было изображения Гарцующего жеребца.

После измены и победы в Спа Нуволари был уверен, что занял выгодную диспозицию в своей личной войне с Энцо Феррари. Но он не учел, что тот был уже не блестящим и склонным к компромиссам пилотом, которого он знал много лет, а совершенно новым Феррари.

Феррари никогда не скрывал, что у него не было такого же таланта, как у Нуволари – или Кампари и Аскари, – всегда признавал это, при необходимости аккуратно отходя в сторону. Но, став руководителем, он осознавал, что в этой роли конкурентов у него не было. Следовательно, на компромиссы он идти больше не собирался и после Спа несколько раз и без какой-либо дипломатичности делал устные и письменные предупреждения