1932 год не стал лучшим годом для его Скудерии, но двойственность отношений с «Альфа-Ромео» имела неоспоримый плюс: она открыла ему глаза. Компания из Портелло всегда занимала особое место в его сердце – и в его бизнесе, – но теперь романтичность выражалась только призраками Антонио Аскари и Джорджо Римини. В Портелло звучала уже другая музыка. И Феррари, будучи прежде всего прагматиком, осознал это.

Никто не удивился, когда в субботу, 19 ноября, в ресторане «Бонинсенья» в Модене в конце «знаменитого ежегодного банкета “Скудерии Феррари“» гостям подарили брошюру с обзором сезона. На обложке, доминирующими цветами которой были желто-синие цвета Модены, – и это само по себе было посланием – красовался жеребец Баракки поверх итальянского трехцветного флага.

«Скудерия Феррари» обрела свободу. С пятьюдесятью гонками в Италии и за границей – тридцатью автомобильными и двадцатью мотоциклетными (эти, по правде говоря, были проведены на итальянской земле), с двадцатью шестью победами в общем зачете, двадцатью пятью авто- и одиннадцатью мотопилотами, она могла претендовать на самостоятельное место в мире автогонок. Теперь Феррари сверкал своим собственным светом. Осторожность, которая еще недавно сковывала его действия, была отодвинута в сторону. Нет, эмблема «Альфа-Ромео», конечно, никуда не делась, просто теперь ее можно было найти лишь на обратной стороне брошюры, на задней обложке.

Энцо Феррари становился Феррари.

Глава 14

Шериф

Новость витала в воздухе, но официальное подтверждение пришло только в начале 1933 года с официальным пресс-релизом. «Альфа-Ромео» ушла из гонок. Заявление относилось только к сезону-1933, и формально сделано это было для того, чтобы подготовиться к сезону-1934, когда вступил в силу новый регламент по массе машин. По крайней мере, так говорил (скорее, в частных беседах, нежели публично) management компании. На решение сильно повлияли экономические условия в стране. Деньги значили больше, чем право и обязанность защищать имя Италии. К счастью для Энцо, теперь именно «Скудерия Феррари» должна была заботиться об этом от имени «Альфа-Ромео».

Это решение вернуло в Модену всех великих гонщиков, которые постоянно ездили за команду Феррари в 1930 и 1931 годах, а в 1932 году делали это лишь эпизодически – в первую очередь речь шла о Баконине Бордзаккини и Тацио Нуволари. Мантуанец подписал контракт с Феррари 22 января 1933 года, и именно он убедил присоединиться к Скудерии сомневающегося Бордзаккини. Феррари пригласил их в тратторию «Сан-Дамазо», в пяти километрах от Модены – привычное место многих его деловых встреч. Нуволари, обычно молчаливый, с энтузиазмом перечислил множество преимуществ, которые могла предложить «Скудерия Феррари». Он сказал, что его связывает с Энцо Феррари братская дружба и что он готов присягнуть на верность его Скудерии. Убежденный словами Нуволари, Бордзаккини подписал контракт.

Вероятно, поскольку «Альфа-Ромео» была уверена – во всяком случае, на этом этапе, – что она сможет полноценно вернуться в гонки к 1934 году, и в любом случае была уверена, что «8C» все еще могли конкурировать с «Мазерати» и «Бугатти», компания, несмотря на настойчивые просьбы Энцо, решила не предоставлять «Скудерии Феррари» машины «P3», которые доминировали в гонках в конце предыдущего сезона.

Так что Феррари оставалось только работать над усилением автопарка Скудерии самостоятельно, увеличив объем двигателя одиннадцати своих «8C» – шести «Monza» и пяти «Sport» – с 2300 до 2600 кубических сантиметров. Остальная часть машин «Скудерии Феррари» в сезоне-1933 состояла из двух «Альфа-Ромео 1750», но, как сообщалось, вот-вот должен был прибыть один «Дюзенберг» объемом 4,5 литра, которого очень ждал Энцо и покупка которого была одобрена графом Тросси, недавно утвержденным на должность президента «Скудерии Феррари» на 1933–1934 годы.

Возможно, для того чтобы поиздеваться над «Альфа-Ромео», не желавшей доверить ему «P3», или, может быть, просто для того, чтобы подстраховаться, Феррари сделал заказ в Болонье у братьев Мазерати на две «8CM». Однако этот заказ так и не был выполнен.

В любом случае, в феврале «Альфа-Ромео» наградила Энцо Феррари контрактом «спортивного и коммерческого советника». Согласно этому соглашению, Феррари теперь получал от Портелло две тысячи лир в месяц. Это была немаленькая сумма – в четыре раза больше средней зарплаты и вдвое больше зарплаты управленца, а кроме того, она, конечно же, добавлялась к его остальному доходу, главным источником которого была сложная деятельность Скудерии, названной его именем.

Сезон 1933 года начался 26 марта в Тунисе. Поскольку «P3» вопреки логике стояли в Портелло, Феррари заявил две «8C Monza» для Нуволари и Бордзаккини. Объем двигателя машины, предназначенной для Тацио, номер «28», был увеличен до 2,6 литра. На капотах обеих машин был нарисован Гарцующий жеребец. Феррари остался в Модене. Два гонщика Скудерии доминировали с самого начала и до конца гонки, которая прошла под мрачным, совсем не африканским небом. Гран-при Туниса выиграл Нуволари. Бордзаккини занял второе место. И только третьей пришла первая из «Мазерати».

Пока его гонщики побеждали на трассе в Карфагене, Феррари готовился к следующему соревнованию своей команды, «Милле Милья», запланированной на второй уикенд апреля. Теперь, когда «Альфа-Ромео» официально отсутствовала, с одной стороны на Энцо ложилась ответственность не прервать серию побед миланской компании – четыре из шести последних «Милле Милья», – а с другой стороны, все более конкретной становилась возможность достичь первой победы его команды на самой популярной гонке в Италии.

Победа не выскользнула из рук благодаря Нуволари. Но второе место на подиуме взять не удалось – Таруффи стал третьим.

Нуволари, Тросси и Бривио заняли первое, второе и третье места на «Гонке Пьетро Бордино». Затем они отправились в Африку, где в Триполи планировался Гран-при на новой и очень скоростной трассе «Меллаха», с этого года совмещенной с миллионной лотереей.

Нуволари финишировал вторым вслед за «Бугатти» Варци. Но Бордзаккини и Тадини были вынуждены сняться с гонки из-за механических поломок. «8C», несмотря на уверенность, которую источала «Альфа-Ромео», уже не были такими надежными, как раньше. «P3» же стояли на заводе в Милане, несмотря на все усилия Феррари, который, стремясь получить их, обращался в том числе и к «Пирелли» с просьбой оказать давление на руководство «Альфа-Ромео».

В этот раз спортивная сторона гонки отошла на второй план из-за огромного денежного приза первого розыгрыша Лотереи Миллионов[34], связанной с Гран-при. Не секрет, что Нуволари, Варци и Бордзаккини договорились друг с другом и с владельцами трех билетов, которых были связаны с ними, разделить приз, независимо от того, кто из них выиграл бы гонку. В те дни после гонки были угрозы скандалов и даже судебных