Была середина сентября. До окончания сезона оставалось провести пять гонок. Первая из них состоялась уже 17 числа, всего через пять дней после похорон трех несчастных пилотов. Феррари заявил на гонку «Кубок Масарика» в Брно три машины: две «P3 2,6» для Фаджоли и Широна и одну «8C Monza 2,6» для Бривио. Победил монегаск, вторым стал Фаджоли. Это было достойной данью памяти Кампари. Феррари не поехал в Чехословакию, предпочтя остаться в Модене.

На следующей неделе он не поехал и в Сан-Себастьян на Гран-при Испании. И это было ошибкой, потому что в этот раз Широн не придерживался распоряжений «Скудерии Феррари», доведенных до команды перед стартом, и своевольничал, игнорируя сигналы из боксов, приказывающие уступить дорогу Фаджоли. Своим беззаботным поведением монегаск, сам того не зная, мог создать проблемы своему работодателю.

Чувствительный к пожеланиям важного поставщика – такого как «Пирелли», для которого испанский рынок имел большое значение, – до гонки Феррари распорядился: в случае, если две «P3» окажутся на лидирующих позициях, должен был победить тот, на котором установлены шины «Пирелли» (то есть Фаджоли). Однако Широн, на машине которого были установлены шины «Энгльбер», проигнорировал сигналы из боксов и продолжил свой путь до финиша, не уступив позицию партнеру. Поведение Широна, который оправдывал себя тем, что не заметил сигналы, поставило Феррари в затруднительное положение. Не столько из-за упущенной победы итальянской машины с итальянской резиной, сколько потому, что Феррари был еще и консультантом «Пирелли»: миланская фирма платила ему и ожидала от него определенных услуг в определенных ситуациях.

Гран-при Испании фактически завершил сезон-1933. Оставались еще две второстепенные гонки, которые Скудерия выиграла с Тросси и парой частных гонщиков, Комотти – Барбьери.

Это был год, полный трудностей, испытаний и драмы как на трассах, так и за их пределами. Когда на сезон стали опускаться осенние туманы, пришло время комментария Феррари. «Работа, выполненная нами в этом, четвертом году нашей жизни, была нелегкой: разнообразные сложности, новые задачи, непредвиденные трудности, болезненные концовки, на которые наша организация, оставаясь в рамках законного права, отвечала решимостью и трудом». В этих словах был явный намек на дезертирство Нуволари.

Но это был и победный сезон. Абсолютных триумфов – как в Италии, так и, что важно, за ее пределами – было двадцать шесть. К ним добавились восемь побед в двенадцати мотогонках, хотя Скудерия участвовала в них реже, а количество пилотов сократилось до шести (после ухода Таруффи – до пяти), и гонки проводились только на итальянском полуострове. «Наша организация продолжает функционировать непрерывно и результативно», – не без оснований гордо заключил Феррари.

Однако Феррари стал сильнее в течение этого уходящего года именно в жестком противостоянии с Нуволари. Отвергая требования мантуанского пилота, Феррари окреп в глазах всего мира. Он сопротивлялся, не уступал, а когда отпустил его на все четыре стороны – не получил ни проблем, ни угрызений совести. И результаты подтвердили его правоту, потому что гонщики, которыми он заменил его – Фаджоли и Широн, – выиграли шесть из семи гонок, в которых они участвовали. Осенью 1933 года Нуволари оставался Нуволари, а Энцо Феррари стал гораздо более уверенным в собственных способностях и более уважаемым общественностью и специалистами, чем это было год назад.

Итак, было много более чем веских поводов для традиционного праздничного ужина в конце года, который состоялся в субботу, 2 декабря, в любимом ресторане «Братья Бонинсенья» на улице Сан-Карло в самом центре Модены. Времена, как уже упоминалось, изменились, и веселому застолью было дано самое мужественное – то есть фашистское – название «Почетный паек». Но, что более важно, на приглашении теперь появлялся герб с черным Гарцующим жеребцом на желтом фоне, который стал полноценным символом «Скудерии Феррари».

Черный жеребец на желтом фоне, с тремя цветами итальянского флага вверху – предвестник эмблемы, которая однажды появится на массовой продукции Феррари – занимал и обложку отчета о сезоне, который Феррари дарил своим гостям уже третий год подряд и который, «как в фильме», показывал «превосходную работу Скудерии и ее победное участие во всех значимых европейских и средиземноморских событиях».

Помимо Феррари, хозяевами праздника были граф Тросси и неутомимый Ферруччо Тести – или, как говорила пресса, конечно же, приглашенная на ужин, «трио, которому» Скудерия «обязана крепостью своих основ, решимостью смелых действий, оперативностью выполнения».

На вечере, к организации которого Феррари и его «ближайшие сотрудники» приложили немало усилий в предшествующие дни, присутствовало более двухсот гостей. Помимо известных людей и специалистов разного уровня – Феррари не упускал возможности вознаградить всех, именно всех, кто способствовал или мог способствовать успеху его организации – там, разумеется, были пилоты текущего и наступающего сезонов. Нуволари отсутствовал, и это никого не удивило.

Глава 15

Случай с Моллом

За несколько дней до Рождества 1933 года, вглядываясь в грядущий спортивный сезон, начинавшийся в По в феврале, Энцо Феррари предвидел ведущую роль, которую должны были сыграть команды из Германии.

Больше всего Феррари боялся «Мерседеса». Он узнал из газет и от экспертов, что немецкие инженеры из Штутгарта в основном сосредоточились на разработке передового шасси. Он не высказывался об «Ауто Унион» – новом консорциуме, образованном слиянием четырех маленьких фирм, о котором он мало что знал. Но ему было очень хорошо известно, что обе эти организации имели огромное преимущество перед конкурентами, потому что они уже год работали над машинами, созданными специально для новых правил, которые вступали в силу с начала сезона-1934 и подразумевали, что максимальный вес болида не должен превышать 750 килограммов.

Если немецкие автопроизводители использовали совершенно новые монопосты, разработанные с учетом новых правил, то все остальные европейские фирмы просто адаптировали свои старые машины к новым правилам. На самом деле так поступил и Феррари: уже в конце предыдущего сезона, в ожидании решения «Альфа-Ромео» о том, будет ли она строить новые машины для сезона 1934 года или нет, он отдал распоряжение сотрудникам своей мастерской в Модене адаптировать к новым правилам хотя бы половину из шести «P3», принадлежащих Скудерии.

Впрочем, ни от кого в Италии не ускользнуло, что «Скудерия Феррари» «с того дня, как в нее перешли Бацци и Маринони – соответственно, глава конструкторского цеха и глава испытательного отдела большой миланской фирмы, – уже не просто замечательная спортивная организация», но и «первоклассное инженерное объединение». Адаптация в основном заключалась в увеличении ширины кузова «P3» и небольшой работе над массой в соответствии с предписаниями нового регламента.

Затем, 1 декабря, «Альфа-Ромео» официально объявила о производстве