прессой, – содержащих негативные суждения о машинах Скудерии.

Несмотря на успех Нуволари на «Нюрбургринге», было ясно, что «P3» ничего больше предложить не могла. Звезда надежд, возлагавшихся на «Бимоторе», окончательно закатилась, и компании из Портелло не оставалось ничего другого, как ускорить разработку новой машины Яно – «Альфа-Ромео Tipo C». «Ласточка, – написал Филиппини после победы в Германии, отзываясь эхом на мысли Феррари, – это еще не весна, и чтобы побеждать, новые машины сейчас нужны более чем когда-либо».

ПЕРВЫЕ ДВА ЭКЗЕМПЛЯРА «8C» БЫЛИ ГОТОВЫ К ГРАН-ПРИ ИТАЛИИ, ЗАПЛАНИРОВАННОМУ НА 8 СЕНТЯБРЯ НА «МОНЦЕ». ФЕРРАРИ ДОВЕРИЛ ДВА БОЛИДА НУВОЛАРИ И ДРЕЙФУСУ. ЛУИ ШИРОНУ, КОТОРЫЙ ДВЕ НЕДЕЛИ НАЗАД В БЕРНЕ ВЫЛЕТЕЛ С ТРАССЫ, ИЗ ОСТОРОЖНОСТИ ДАЛИ ОТДОХНУТЬ.

Дебют «8C» был, безусловно, обнадеживающим. Хотя Нуволари и пришлось ехать на болиде-близнеце того, на котором начал гонку Дрейфус, он занял хорошее второе место за «Ауто Унион» Штука и перед «Ауто Унион» Роземайера. В отсутствие немецких машин в Модене, в середине месяца, «8C» снова победила, а затем, в конце сентября, опять заняла второе место в Брно, и снова с Нуволари. «Ауто Унион» и «Мерседес» оставались впереди, но у «8C», казалось, был хороший потенциал.

В воскресенье, 6 октября, Тонино Бривио выиграл гонку на «P3» на трассе «Козенца» – последней гонке «Скудерии Феррари» в 1935 году.

Еще один сезон подходил к концу – шестой с тех пор, как «Скудерия Феррари» начала свою деятельность. «История спортивного 1935 года показала, что Скудерия способна сохранять занятое собой место и часто умеет побеждать даже в неравных условиях», – с полным основанием заключал Феррари.

Это был трудный сезон, в котором инженеры из Модены должны были «постоянно изменять траекторию технического прогресса», чтобы, говоря словами своего руководителя, «поначалу сталкиваясь с отсутствием нужных решений проблемы почти коренной модернизации двигателей и автомобилей в соответствии с тенденциями, в то время как многие иностранные производители оказались в более выгодных условиях, благодаря разнообразным и значительным преимуществам».

Несмотря на то, что у «Бимоторе» Бацци не оказалось будущего, он стала «вдвойне ценным опытом: во-первых, оригинальной инициативой, которая была очень смелой в момент, когда казалось, что еще нет ни одного технического средства, способного компенсировать первоначальное преимущество иностранных производителей, уже обладавших материалами и решениями, а во-вторых, исключительным результатом, который вознаградил упорный труд».

Первые результаты подтверждали конкурентоспособность 8-цилиндровой «Tipo C», и, пока Яно в Портелло трудился над 12-цилиндровой версией, Тацио Нуволари стал настоящей осью, на которой должна была вращаться судьба «Скудерии Феррари» в следующем сезоне – его Энцо Феррари, не колеблясь, назвал «бессмертным» за многочисленные подвиги сезона-1935.

В середине ноября Энцо написал «личное конфиденциальное» письмо генеральному директору «Альфа-Ромео» Уго Гоббато, в котором, апеллируя к «общему интересу», просил о его прямом вмешательстве в переговоры о продлении контракта с мантуанцем. Опасения Феррари не были напрасными: хотя и верно было то, что «Ауто Унион» не стремился видеть в своем составе Нуволари, но его очень сильно хотела заполучить «Мазерати», у которой теперь было внешнее финансирование.

После официального продления контракта, которое состоялось в Модене, Энцо Феррари выдохнул с облегчением. Он мог полагаться на талант самого сильного пилота своего поколения и в следующем сезоне.

Глава 17

Ярмарка иллюзий

«Это самый популярный автогонщик в мире. Его  имя стало синонимом легендарных достижений, которыми увлечены и восхищаются толпы болельщиков. Пятнадцать лет непрерывной и активной деятельности не сделали из него человека, бесстрастно рассчитывающего силы и риски. Эти годы сделали его самым сильным гонщиком и несгибаемым бойцом из когда-либо существовавших».

Такими – возможно, не самостоятельно написанными, но, тем не менее, одобренными Энцо Феррари – словами иллюстрированный еженедельник «Скудерия Феррари» представил Тацио Нуволари, пилота-флагмана моденской команды на сезон-1936. Времена скандалов и судебных разбирательств остались в прошлом. Между Феррари и Летучим мантуанцем воцарился мир. Настоящий, а не худой мир.

Первый сезон после примирения, прошедший в атмосфере сотрудничества, без каких-либо напряженных ситуаций, дал более чем достойные результаты. Второй сезон, на пороге которого они стояли, вероятно, также принес бы сплошные удовлетворения, несмотря на то, что путь бок о бок с «Ауто Унион» и «Мерседесом» неизбежно становился все сложнее.

Однако еще до подписания контракта с мантуанцем Феррари столкнулся с двумя потерями. Первой был Луи Широн. Монегаск отказался подписывать новый контракт и заключил соглашение с «Мерседесом». Этот поступок, судя по всему, был очерчен геополитическими контурами, поскольку не исключено, что подписание Широна благословил лично канцлер Адольф Гитлер – таким образом он мог послать французскому правительству явный сигнал о разрядке. Затем настала очередь Рене Дрейфуса. В команде остались Нуволари (что, разумеется, было немаловажно) и четверо молодых перспективных парней: Тонино Бривио, Карло Пинтакуда, Марио Тадини и главное – Нино Фарина, восходящая звезда, надежда итальянского автоспорта.

Через два дня после встречи с Дрейфусом в середине декабря, Энцо Феррари председательствовал на ежегодном собрании акционеров «Скудерия Феррари». На этом собрании граф Карло Феличе Тросси подал в отставку с должности после четырех лет президентства. Граф объяснил это «личными причинами». На самом деле они крылись в другом: Тросси был gentleman driver, и он чувствовал себя все менее комфортно внутри структуры, становившейся все более профессиональной.

Несмотря на свою благодарность и привязанность к Карло Феличе Тросси, Феррари никогда полностью не понимал все очарование и сложность личности графа. Прежде всего, он никогда не разделял его образ жизни «любителя, ограничивающегося лишь поверхностным знакомством с проблемами и отдающегося лишь страсти». Поэтому отставка Тросси не выбила его из колеи. Он принял ее и с удовольствием одобрил результат голосования, которое собрание провело сразу вслед за этим. Голосования, по итогам которого Энцо Феррари стал новым президентом.

После шести лет гонок, после того, как ему понадобились деньги Каниато, а затем и Тросси, финансовое положение Феррари теперь было таким, что ему больше не приходилось зависеть от кого-либо. Он замкнул круг: пришел к тому, чего желал с того дня, как придумал идею собственной команды. Теперь «Скудерия Феррари» была полностью его.

Сознавая, что в стране, которая становилась все более политизированной, его структуре необходима надежная защита, Феррари предложил выбрать в советники Эудженио Силлингарди, видного представителя Фашистской партии в Модене. Предполагалось, что благодаря своим связям новый советник мог бы содействовать защите «Скудерии Феррари» от все не прекращающихся нападок тех, кто – даже внутри самой «Альфа-Ромео» – продолжал страстно желать такого же прямого участия автопроизводителей в гонках, как и раньше.

ЧЕРЕЗ ДВА МЕСЯЦА, КОГДА СИЛЛИНГАРДИ НАЗНАЧИЛИ ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ ИТАЛЬЯНСКИХ ГОНЩИКОВ В НОВОЙ СПОРТИВНОЙ КОМИССИИ RACI, ФЕРРАРИ