Гедимин неуверенно кивнул. «Понятную? Будет сложно. Я вроде просто объяснил, а Маккензи всё равно не понял. Как он командует атомной станцией⁈»

— Покажи Гварзе, — посоветовал он. — Гварза должен понять.

Кенен поморщился.

— Гварзе… ну, может быть. Но есть идея получше… Этот твой излучатель — он с моим ирренцием? Он тебе ещё нужен?

Гедимин, мигнув от неожиданности, быстро закивал и на всякий случай прикрыл излучатель ладонью. Кенен ухмыльнулся.

— Да пользуйся, пользуйся. Тебе давно не давали как следует поработать. Отстрел крыс и кузнечиков — это всё-таки другое…

Он с подчёркнутой осторожностью положил листок в футляр и убрал в нишу скафандра. Гедимин следил за ним, и постепенно его тревога стихала. «Может, правда покажет кому-нибудь знающему. Управляемый накопитель можно всучить „макакам“, заработать ещё денег, — такие вещи Кенен понимает…»

Выйдя из «опасной зоны» в экранированную часть лаборатории, Маккензи приободрился — даже стал как будто выше на пару сантиметров. С довольной ухмылкой он сел в кресло у щита управления, скользнул взглядом по монитору и усмехнулся.

— Вот об этом я и говорил, Джед. Простой и понятный показатель! «Масса ирренция» — посмотришь, и всё сразу ясно. Счёт уже идёт на центнеры, верно?

Гедимин качнул головой.

— Большая часть — затравочный металл, он там с самого начала. Наработки не так много. Центнер будет через пару месяцев.

— Да, верно, — закивал Кенен. — Забыл.

Он откинулся в кресле и заложил руки за голову. Иджес неприязненно покосился на него и пинком отодвинул кресло от пульта. Кенен только усмехнулся.

— Каждому своё, парни. Кому-то — гонять дроны, кому-то — щупать твэлы… А кто-то не даёт двум расам вцепиться друг другу в глотки. Только прошёл День благодарения, а на носу уже Хэллоуин! На ком организация? На мне, естественно. Или, может, у вас есть идеи по проведению?

Иджес поморщился. Гедимин напряг память — человеческие традиции в ней не задерживались, падая куда-то на дно и перемешиваясь там до неразличимости.

— Очередной праздник? Что за традиция?

Кенен со вздохом уставился в потолок.

— Наверное, Джед, ты и за двести лет ничего не запомнишь. Весь проект «Слияние» насмарку…

— Зато на тебя «Слияние» подействовало, — фыркнул Иджес. — От макаки не отличишь!

Кенен лениво отмахнулся.

— Нужны украшения. Нужны костюмы для карнавала. Нужны идеи для пугающих шуток. Пугающих, но безобидных, — в этом-то и сложность. В этот день принято пугать друг друга, но не до смерти… и не до желания пристрелить. А в нашем положении…

Гедимин задумчиво сощурился на дозиметр — ничего интересного прибор не показывал, но наводил на некоторые воспоминания.

— Надо всех напугать?

Кенен развернулся к нему и вопросительно хмыкнул.

— Есть соображения?

Гедимин едва заметно ухмыльнулся.

— Включи сирены, — он кивком указал наверх. — Будто там авария. Должны испугаться.

Кенен, громко фыркнув, поднялся с кресла.

— Джед! Вот это совсем не смешно. И я очень надеюсь, что наверху таких умников не найдётся! Сирены, мать твоя колба… — фыркая на ходу, он направился к двери. Гедимин озадаченно посмотрел на Иджеса — тот беззвучно трясся, глаза горели весёлым огнём.

— Светящейся воды им в водопровод! — крикнул механик, просмеявшись. — Чтоб зеленью светилась!

Кенен уже скрылся за перегородками, но всё хорошо расслышал — и издалека долетело сердитое фырканье. Гедимин покачал головой.

— Чтобы светилось заметно, нужно много состава. Затратно. А за включение сирены денег не берут. Чего он вскинулся? Я что-то не то сказал?

Иджес прикрыл респиратор ладонью и снова затрясся. Гедимин в недоумении смотрел на него, потом, пожав плечами, сел к монитору.

— Список он взял. Может, пустит в дело. Жаль, Айзека нет. Ему было бы интересно.

31 октября 17 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Прозрачный тигель, свёрнутый из защитного поля, горел изнутри белым огнём; Гедимин подставил под него бочку с водой и надеялся, что этого хватит. Иджес, узнав, что ремонтник будет делать, замуровался в «чистой» лаборатории и не подавал признаков жизни. Гедимину, впрочем, было не до него — ошмётки испорченных контейнеров даже после отжига плавились плохо, сингитовая пыль распределялась в расплаве неравномерно, висела комками, а стенки тигля норовили раствориться. «Давно не работал,» — думал сармат, досадливо щурясь на краснеющий расплав, — температура быстро падала, а уплотнить защитное поле никак не удавалось. «Совсем разучился. Ещё раз — подогреть и встряхнуть… всё, побелело. Двадцать один, двадцать два, двадцать три…»

Отсчитав десять секунд, он вскрыл тигель, и светящийся расплав одним сгустком выпал в форму. Она вспыхнула изнутри зеленью, но тут же погасла, и истончившиеся было стенки уплотнились до непрозрачности. Гедимин развернул её, подвешивая на тяжах, и сгрёб со стола ещё одну порцию обрезков. «Один есть. Теперь второй…»

…Тонкие заготовки остывали быстро; Гедимин из осторожности замедлил процесс и оставил их висеть до утра, выставив между ними и вокруг защитные поля. Внешний круг был матово-белым, «зелёные» лучи до него не дотягивались; Гедимин оставил его и выбрался в дальний отнорок, где стояли в ряд канистры с водой. Когда надоело пить, он состыковал горлышко с клапаном скафандра и долго стоял, чувствуя, как прохладная жидкость течёт по коже, смывает пот и остужает перегретые мышцы. «Ничего сложного. С чего устал?.. Отвык. И волнение…»

Он слил воду и сел на пол. Мысли кружили внутри черепа, то и дело возвращаясь к шести килограммам ирренция, разделённым на стержни. Вспоминался пакет с обсидианом — сармат не успел его расплавить, оставил на завтра. «И ещё — оболочка, экран…» — он покосился на скафандр и недовольно сощурился. «Досадно. Пластины придётся снимать. Другого материала нет. Размазать самым тонким слоем — может, заэкранирует. Работающий реактор „светит“ ярко…»

— Всё? — раздался над головой настороженный вопрос Иджеса. Механик