на столе, письменный прибор с чернильницей и набором писчих перьев; книжный шкаф чёрного дерева, заполненный книгами. На полу дорогой ковёр в чёрно-синих тонах, при ходьбе по которому ноги приятно утопали, погружаясь, словно в мягкий снег.

* * *

Но всё это, как считал сам Бальзак, было всего лишь некой «оправой» для бесценного «алмаза», которым в глазах Оноре являлся он сам. Следовательно, «алмаз» нужно было огранить до состояния настоящего «бриллианта». А для этого, понимал хозяин жилища, он должен был соответственно выглядеть. И его знакомый портной Бюиссон (улица Ришелье, дом № 108) в подобном деле, безусловно, знал толк.

Мсье Бюиссон – большой поклонник литературного творчества Бальзака, поэтому он принимает заказы, не считаясь с задержкой оплаты. Портной одевает клиента в долг, принимая раз за разом переписанные векселя. Видя бедственное финансовое положение Оноре, Бюиссон стал подкармливать своего клиента, исподтишка рассчитываясь с его кухаркой.

Надо заметить, работа портного стоила недёшево. Каждый заказ у мсье Бюиссона обходился почти в 200 франков – сумма оплаты за новое жильё на улице Кассини в течение полугода. Ничего удивительного, что добряк Бюиссон будет увековечен писателем в ряде его романов, став личным портным бальзаковских героев – Растиньяка, де Марсе и прочих модников, встречающихся нам на страницах «Евгении Гранде» («Eugénie Grandet»), «Прославленном Годиссаре» («L’Illustre Gaudissart») и других.

Этот мот Оноре оказался никудышным бухгалтером: он был не способен сводить концы с концами! Глядя на него со стороны, можно предположить, что этот человек стремился к самоуничтожению. Не отдавая отчёта в собственных поступках, он напоминал некоего безумца, который, идя ва-банк, ничуть не смущался собственного поведения. Даже тогда, когда в затылок Оноре дышали уже не кредиторы, а судебные приставы, требующие возврата неподъёмных долгов, для него ничего не менялось: должник устраивал некий пир во время чумы. Расхожее мнение, что отсутствие долгов или незначительные долги делают людей бережливыми, а исполинские – расточительными (цитата из романа Бальзака), стало его жизненным кредо.

Заказы Оноре у портного Бюиссона говорят сами за себя:

«29 апреля – черные выходные панталоны стоимостью 45 франков и белый пикейный жилет за 15 франков; 23 мая – синий сюртук из тонкого сукна за 120 франков, тиковые панталоны цвета маренго за 28 франков, светло-коричневый пикейный жилет за 20 франков»{121}.

Но это лишь некая верхушка айсберга, ведь были ещё ежедневные и еженедельные затраты, которые, к слову, стоят того, чтобы поговорить и о них.

Вот один из так называемых списков покупок Бальзака от 17 января 1827 года: «4 хлопчатобумажные рубашки (из которых 2 тонкие); 3 батистовых галстука (из которых 2 тонкие); 4 батистовых носовых платка; 1 пара нижнего белья; 2 пары носков; 1 ночной колпак; 3 жилета; 1 нижняя рубашка; 3 фланелевые рубашки; 7 съемных воротничков; 1 простыня для бритья; 1 полотенце»{122}.

Так и есть: ва-банк. Оноре хотелось больше того, чего он мог себе позволить.

Стать своим в престижных светских салонах – разве столь уж сумасшедшая мысль? Знатная герцогиня поможет ему в этом, не правда ли? Мадам д’Абрантес не против. Тем более что романист уже известен, книги мсье Бальзака многим нравятся; о героях его романов спорят, их осуждают, а то и сочувствуют. Вне всякого сомнения, этот молодой человек многим интересен, ведь о его личной жизни почти ничего не известно.

А Оноре тем временем куда-то мчится сломя голову. Но куда? Да всё туда же – в высший свет. Этот мелкий буржуа страстно желает стать одним из них. Одним из всех этих графов, герцогов и прочих «де». Именно поэтому устоявшаяся idee fixe с некоторых пор уже не покидает Бальзака. Ну как же, ведь он – один из д’Антраг! Да-да, тех самых, знаменитых французских дворян. Об этом же неустанно повторял в кругу семьи и батюшка Оноре, Бернар-Франсуа: все Бальзаки – единый род д’Антраг! И с этим, господа, необходимо считаться…

* * *

Герцогиня д’Абрантес появилась в жизни писателя как нельзя кстати. В высшее общество невозможно войти без надёжного покровителя, и уж тем более – незаметно, с заднего хода. Там, у заднего хода, толпятся только конюхи и кухарки. Высший свет слишком щепетилен, он требует завоевания и обожает, когда его очаровывают. Но даже Бонапарту не удалось очаровать горстку ханжей и банкиров, принявших корсиканца за выскочку. И когда не вышло по-хорошему, тот просто-напросто подчинил всех силой. Что уж говорить о скромном литераторе?!

Тем не менее с некоторых пор Бальзак становится одним из самых модных щёголей праздного Парижа. Молва о баснословных долгах романиста бежит впереди него; однако про слухи быстро забывают, когда встречают обворожительного, одетого по последней моде денди, кокетливо поигрывающего тростью с тяжёлым набалдашником с вставленным в него дорогим самоцветом. После этого каждый убеждается, что слухи – вздор, а обворожительный буржуа достаточно успешен, и его не следует избегать.

В этом и заключается игра Оноре. Он уже давно усвоил хитрую кухню столичного бомонда: даже если в долгах как в шелках – держись с должным уважением к себе! Чем хуже дела – тем лучше выгляди. Иначе окажешься в канаве. Ну а когда до канавы два шага – приходится маневрировать.

Эти трости – они смущали завистников, заставляя их ещё больше проявлять своё недоброжелательство. Госпожа де Жирарден[35] в своем романе «Трость господина де Бальзака» пишет: «Тогда Танкред заметил на верхушке этой своеобразной палицы бирюзу, золото, дивную чеканку, а за всем этим – два больших черных глаза, сияющих ярче, чем все драгоценные камни»{123}.

Оноре нечего терять, он уже достаточно натерпелся. Но превращать себя в невольника собственных ошибок романист не намерен. Намного интереснее стать невольником собственных страстей.

Итак, цель – высшее общество. И сейчас, когда рядом герцогиня д’Абрантес, следовало действовать! Решительно, смело и самоуверенно. На карте – будущее, его положение в свете.

«Они прекрасно понимали друг друга – пишет об этой парочке П. Сиприо. – Остроумные, властные, бесшабашные, они предоставляли окружающим повод посмеяться над своими чудачествами, но посмеяться доброжелательно. Бальзак, любивший изучать женщин, часто думал, что Лора и он созданы друг для друга. Но этот роман так ничем и не закончился»{124}.

Герцогиня не подвела. Зато сам Оноре… Он просчитался. Писатель оказался не готов к той сложной роли, которая, как ему виделось поначалу, вполне по силам. Наступать на «избранных», надеясь покорить их собственным интеллектом, было серьёзной ошибкой. Интеллект – не тот товар, который пользуется у света высоким спросом. Впрочем, он тоже в цене, но в качестве некоего довеска