Маленький тщедушный мужичонка почти закричал петушиным голосом, падая на колени и потянув за собой привязанного к нему другого пленного:

— Я, правда, не знаю, Христом клянусь, что не знаю, слышал, что где-то есть тайник, а где, не знаю, они ночью прятались!

По приказу хана этого мужичка тоже отвязали от остальных и также заломили за спину руки, приготовив к казни. И тогда третий, молодой и крепкий, стоявший только что с ним рядом, жестом остановил татар:

— Погодите, я покажу тайник, я знаю, где он.

— Иуда! — закричал последний из них, четвёртый, и тут же получил удар плетью.

Предателю развязали руки, и огромная толпа вооружённых татар двинулась за ним в дымящийся ещё город. Вскоре над Алексиным раздался новый людской вопль. Женщин и детей, стариков с их скарбом — узлами, тюками и мешками сгоняли в одну кучу неподалёку от крепости. Отнимали вещи, бросали в обозы, некоторых стариков тут же убивали саблями и ножами — они были лишними едоками, ненужным грузом, а оставлять в городе живых людей татары не собирались.

За берегом лишь гадали, что произошло. Гневом и яростью переполнялись души русских воинов, на глазах у многих стояли слёзы. Но помочь они не могли. Плоты были ещё не готовы, да и дружинников ещё мало было для незамедлительной атаки.

Наконец подошли полки Данилы Холмского, затем царевича Даньяра. Увидев столь громадное воинство и появившиеся на воде плоты, татары заспешили и, погоняя пленных, помчались прочь от места своего злодейства. Вскоре перед Алексиным остались одни трупы, к которым начало слетаться вороньё.

Посередине этого разбоя неподвижно возвышался один-единственный молодой русич. Татары исполнили своё обещание, даровали предателю не только жизнь, но и свободу. И вот теперь он стоял с этой своей свободой, словно помешанный от пережитого ужаса, от осознания цены, заплаченной за его жизнь. Он не знал, что делать, куда податься. Сначала он направился к реке, но, увидев, что там уже переправляются войска, испугался их мести, бросился прочь от города. Но вновь передумал, поняв, что от себя не убежишь. Остановился, медленно развернулся и пошёл в обгоревшие ворота крепости, в дымящийся город. Через полчаса вошедшие в Алексин русские воины увидели его тело, висящее на собственном поясе на каменной колокольне, рядом с почерневшей церковью.

Перешедшие реку кинулись в погоню за врагом. Тот бежал с такой скоростью, что догнать его не было никакой возможности. Утешало лишь одно: в страхе и спешке ордынцы побросали награбленное и пленных. Таким образом, большинство алексинцев смогли вернуться живыми и невредимыми домой. Досталась москвитянам и часть вражеских обозов с шатрами и продовольствием и прочим татарским скарбом, с их же ранеными. На них и отыгрались, многих посекли без жалости.

Убедившись, что хан Ахмат не скоро теперь отважится снова вторгнуться в пределы Руси, Иоанн вернулся из Коломны домой. Москва вздохнула с облегчением. На этот раз русское воинство спасло её от беды, разогнало грозную вражью тучу.

Глава X

КНЯЗЬ ЮРИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ

Отправляя в начале года посольство в Рим за невестой, Иоанн прикинул, что вернётся оно не ранее чем к следующей зиме. Ибо по отчётам бывавших там людей знал, что пути до Рима — около четырёх месяцев, — это если не тратить попусту время. Царевна, ясно, торопиться не станет, двинется с передышками, с гостеваниями, с молебнами. Стало быть, накинь ещё месяц. Ну и не менее месяца на сборы, на приготовление приданого, на подготовку и проведение свадебного церемониала, который должен был сначала состояться в Риме — с подставным женихом в виде посла Ивашки Фрязина. И лишь по прибытии её в Москву — с настоящим. Итого — десять с лишним месяцев. Стало быть, времени для подготовки к свадьбе, если она всё же состоится, более чем достаточно. Как прискачут гонцы с известием, что невеста выехала, так можно будет и приступать.

Лишь об одном позаботился Иоанн загодя: приказал приготовить для встречи невесты возок. Не обыкновенный, а такой, чтобы за версту было видно, что царский, государев. Чтобы резьба деревянная золотом сияла, чтобы на оконцах занавески кружевные, чтобы не только сиденья мехом были отделаны, но и весь возок доверху, и под ногами медвежьи шкуры бы ласкались. И всё в нём должно быть в наилучшем виде.

Конечно, думал и о нарядах для царевны. Перед глазами стоял её образ с портрета в платье с открытой пышной грудью по тамошней заморской моде. Не приведи Бог ей так на Руси заявиться — сраму не оберёшься. А потому навстречу ей, прямо к псковской границе, надо будет послать не только возок, но и сундук с русским платьем. Иоанн сам не поленился спуститься в подвал, в хранилище своей покойной жены Марии Борисовны, где стояли сундуки с женскими нарядами, шитыми как специально для неё, так и наследственными, доставшимися от московских и тверских великих княгинь. Среди них были и платья бабки-литовки Софьи Витовтовны, большой модницы, и ныне здравствующей великой княгини Марии Ярославны, которая после смерти мужа перестала носить парадные одежды, облачаясь всегда лишь в траурные, чёрные. Иные из нарядов были совсем новёхоньки, ненадёваны, ибо покойница Мария Борисовна вела полузатворный образ жизни и прихорашивалась лишь к праздничным церковным службам да на свадьбы к родственникам.

Иоанн перебрал драгоценные, шитые золотом и каменьями платья: кортели, опашени, подволоки, летники; в отдельном сундуке лежали вошвы — особо ценные, тщательно расшитые драгоценным узорочьем и дорогими каменьями полоски ткани, которые прикреплялись на готовые изделия, — их великий князь тоже не поленился перебрать. Не забыл оглядеть и шейные ожерелья — необходимое обрамление дли любого женского платья. Остался доволен лишь шубами, их имелось множество из самых разных мехов и тканей, в том числе и совсем новых.

Иные особо ценные украшения и изделия хранились отдельно, часть — в тайнике под великокняжеским домовым храмом Рождества Иоанна Предтечи, часть — у казначея в подвалах приказа. Большинство нарядов и драгоценностей видел он впервые за много лет, они напоминали ему славные минувшие дни, мелькнули тени покойницы-жены, обеих бабушек, повеяло древностью. Однако всё содержалось в полном порядке, находилось в целости и сохранности, проветривалось и просушивалось, Иоанн остался доволен работой слуг и заботами матушки Марии Ярославны, которая сама следила за женской великокняжеской казной.

Иоанн отобрал несколько вещей, по его мнению, пригодных для пользования его будущей женой-царевной, но пришёл к выводу, что нужно всё-таки заранее заказать для неё новое золотое царское платье и красивое