Юрия — столь же умные и красивые, как у Иоанна, но более нежные и покорные, молящие. Она попыталась отогнать от себя этот образ, но он снова всплывал и отвлекал её от возлюбленного. Иоанн почувствовал возникший меж ними холодок. Прощаясь, он сдержанно сказал ей:

— Завтра я должен выехать в Коломну. Там орудие новое огненное испытывают. Я давно собирался, да матушкина болезнь задержала. Видно, больше мы в этот твой приезд не встретимся. Но знай, что я всегда рад видеть тебя. Если я пошлю в Рим за невестой, она приедет сюда не раньше чем через год. Но ты уже теперь сама вправе решать свою судьбу. Можешь выходить замуж. Я тебе ни в чём мешать не стану, а случись нужда, и помогу.

Великий князь пошёл было к выходу, но вернулся.

— Чуть не забыл. Я тебе золотой перстенёк в подарок приготовил. — Он полез в карман своего домашнего кафтана и извлёк оттуда перстень со сверкающим даже в полутьме крупным алмазом. Сам надел молчащей Феодосии на палец. Поцеловал её и вышел.

Она не промолвила ни звука, оглушённая крушением всех своих надежд, таким быстрым и неожиданным завершением своей первой и единственной любви.

Глава IX

АЛЕКСИН

Зимой Москва проводила в поход на Пермь многочисленное воинство во главе с князем Фёдором Пёстрым, сыном знаменитого воеводы великокняжеского Фёдора Давыдовича Палицкого. Для отличия от отца и двоюродного брата, тоже Фёдора, молодого храброго воеводу именовали все по прозвищу отца — Пеструха. Перед походом на Пермь поклялся он Иоанну исполнить великокняжескую волю и покорить ему дальнюю северную страну, богатую драгоценными мехами и серебром закамским.

Пермь уже с XI века платила дань русичам, в гражданском отношении подчиняясь Новгороду, в духовном, церковном — московскому митрополиту. Ещё с середины XIV столетия потянулись в те края русские миссионеры с проповедью среди местного населения веры христовой, православной. Принимали их по-разному, бывало, и гнали, и даже убивали. Но тихий юный инок Стефан, сын устюжанского церковника, пришедший на эту землю не как завоеватель, а как просветитель, покорил сердца пермяков. Эта земля не знала письменности. Стефан выучил местный язык и придумал для его написания алфавит из двадцати четырёх букв. Сам же перевёл на пермский язык главные церковные книги, основал на их земле первые храмы и школы при них для местных ребятишек. Неудивительно, что он полюбился, в общем-то, доброму и доверчивому северному народу, видевшему от пришельца лишь добро и служение ему. Со временем начали пермяки добровольно креститься, сокрушая своих идолов. В 1389 году от Рождества Христова создал Стефан на Пермской земле епископство и стал здесь первый епископом, после чего все местные владыки поставлялись в Москве.

Однако не нравилось Иоанну, что столь богатый край находится в подчинении Новгорода. Во время недавнего похода и покорения сей строптивой вольницы хотел было великий князь забрать Пермь под свою власть, да рассудил, что даже если на это согласятся новгородцы, сами пермяки могут не принять такое решение и не покориться ему. Тут требовалось что-то иное. Вскоре повод для похода на Пермь нашёлся.

Повздорили там местные купцы с московскими, да в запале одного русского и убили. Вот этого и оказалось довольно для отправки войска на пермские земли. Иоанн, хоть и считал этот поход важным, решил не посылать туда основных военных сил — они могли потребоваться в более серьёзных делах. Позволил возглавить рать молодому князю. Будет результат — хорошо. Не будет — не зазорно. Что взять с молодого, неопытного воеводы! А судьба пермяков — дело так или иначе решённое: быть им с Русью. Не теперь, так позже.

Более серьёзным делом считал Иоанн напряжённые отношения с Большой Ордой. Докладывали ему послы, ездившие туда для мирных переговоров, что подговаривает ордынцев их союзник Казимир Литовский двинуться на Русь, обещает всяческую помощь. Уж более полугода сидит в Сарае у хана Саид-Ахмата посланник Казимиров — хитрый Мисюрь, раздаёт на все стороны щедрые дары литовские и разводит интриги, задевая самые больные струны ханские. Мол, совсем зазнался князь Московский, признавать тебя не хочет, дань не платит, даров не шлёт — неужто так это дело и оставишь?

Ясно, что у Казимира свой интерес. Боится он силы московской, хочет ханскими руками костёр подпалить да ослабить соперника. А коли дело выгорит, ещё и новых русских земель прихватить, как это предыдущие князья литовские делали. И как будто готов хан Ахмат на Русь двинуться, да раздоры с собственными родичами его задерживают, не позволяют всеми силами собраться.

Давно уж междоусобицы в Орде начались, более века назад. Брат убивал брата, сын отца. Невосполнимый урон нанёс тогда ещё Золотой Орде Тамерлан, разгромивший её до самого основания. Распалась Орда на части, но оставалась всё ещё крепка и народом, и воинскими традициями. Оттого не спускал Иоанн глаз с противника, постоянно держал там то послов, то шпионов из татар же. При случае, для пользы государственной, переманивал на свою сторону и воинов-татар.

Прослышал, к примеру, что родич хана Ахмата царевич Муртаза, Мустафин сын, поссорившись с родственниками, кочует в Диком поле, простиравшемся к югу за рязанскими землями, и, естественно, не один, а со своими воинами-единомышленниками. Снарядил туда посла своего Никиту Беклемишева и велел найти царевича, пригласить на великокняжескую службу. Говорили, что Муртаза столь же храбр, как и его отец Мустафа, о котором слышал Иоанн немало.

Был он ребёнком, когда этот царевич ордынский, тогда ещё молодой и крепкий, напал на рязанские земли и хорошо пограбил их. И уже направился с добычей домой, да неожиданно ударили жестокие морозы со снегопадом и вьюгами. Не имея тёплой одежды, теряя в Диком поле дорогу, коней и своих товарищей и не имея уже надежды добраться до дому, развернулся Мустафа со своим воинством в обратном направлении, двинулся к ближайшему русскому городу, которым оказался Переславль. Предстал пред его стенами, но уже не как грабитель, стал просить убежища, надеялся переждать непогоду. Перепуганные горожане, не надеясь на свои силы и стены, пустили незваного гостя. Узнав о такой дерзости врага, отец Иоанна великий князь Василий Васильевич послал к Переславлю войско во главе с князем Оболенским с приказом выгнать Мустафу из русских пределов. Извещённые о приближении подмоги, переславцы осмелели и потребовали, чтобы Мустафа вышел из города. Тот повиновался и, покинув стены крепости, начал готовиться к встрече с неприятелем.

На него наступали с двух сторон: московские воеводы с конницей и пехотою