на сей раз история звучала так, словно тут и впрямь не обошлось без черной магии. Хотя, возможно, из-за вынужденного одиночества у чувствительной девушки просто разыгрались нервы? Мой скептицизм склонял меня в пользу последнего предположения, и, дождавшись паузы в ее рассказе, я заметил:

– Мне представляется, что опытный доктор сумел бы излечить вашего отца от навязчивых видений…

В эту самую минуту (прошу заметить: мы с Люси стояли лицом к лицу и все вокруг было залито ярким утренним светом) я увидел у нее за спиной женщину, до жути похожую на нее, можно сказать, ее точную копию: фигура, внешность, платье – все было как у нее, кроме взгляда серых глаз, в которых злая насмешка то и дело сменялась сладострастием и в которых явственно проглядывала черная дьявольская душа. От ужаса у меня захолонуло сердце, волосы встали дыбом, по телу побежали мурашки. Я уже не видел перед собой чистой юной девушки – мой взор был прикован к двойнику за ее спиной. Не знаю, что на меня нашло, но я быстро поднял руку и попытался схватить бесовское отродье, однако схватил лишь пустоту. Кровь у меня заледенела, в глазах помрачилось. Когда зрение вернулось ко мне, я вновь увидел перед собой Люси – одну, смертельно бледную, жалкую: мне даже показалось, что она стала меньше ростом.

– Мой двойник? – спросила она так, словно знала ответ.

Голос ее звучал глухо и надтреснуто, как старый клавесин с изношенными струнами. Я не мог говорить, но, боюсь, на моем лице она прочла подтверждение своей догадки. Ужас отчаяния в ее глазах уступил место кроткому смирению. Наконец она заставила себя оглянуться, потом посмотрела по сторонам: ее взору предстали лиловые верещатники, далекие голубые холмы в зыбком мареве – и больше ничего.

– Вы отведете меня домой? – несмело попросила она.

Я взял ее за руку и молча повел по тропе среди зарослей набиравшего цвет вереска – ни один из нас не решался заговорить. Да и о чем мы могли говорить, зная, что это мерзкое создание слышит нас, незримо присутствуя при нашем разговоре; что ОНО может вновь явиться и встать между нами? Никогда еще я не любил Люси так горячо, как в тот час, когда – на мою беду – самые светлые мысли о ней смешались с ужасом и содроганием. Казалось, она понимает мои чувства. Когда мы достигли садовой калитки, она забрала у меня руку и пошла вперед, навстречу своей компаньонке, которая с тревогой ждала у окна. Я был не в силах переступить порог их дома: я хотел тишины, общества, отдыха, перемены – чего угодно, лишь бы стряхнуть с себя невыносимое ощущение, что ОНО ежесекундно рядом. И все же я медлил, бесцельно бродя по саду, сам не знаю зачем. Возможно, я боялся вновь повстречаться с ее двойником на безлюдном общинном лугу, но помимо страха мною владело невыразимое сострадание к Люси. Через несколько минут миссис Кларк вышла из дому и присоединилась ко мне. После недолгого молчания она со значением произнесла:

– Теперь вы все знаете.

– Я видел! – сказал я еле слышно.

– И уже сторонитесь нас, – обреченно молвила она, всколыхнув во мне все то лучшее, что зовется отвагой и благородством.

– Ничуть, – возразил я. – Но плоть человеческая слаба – страшится встречи с силами тьмы… По какой-то непостижимой причине их жертвой стала чистая, непорочная, святая Люси!

– Грехи отцов падут на головы детей[17], – напомнила мне миссис Кларк.

– А кто ее отец? – не преминул спросить я. – Раз уж я посвящен в вашу тайну, мне хотелось бы знать больше – знать все! Прошу вас, мадам, не скрывайте от меня ничего, что могло бы пролить свет на дьявольские козни против невинной души!

– Хорошо, я все открою вам, но сейчас мне нужно вернуться к Люси. Приходите вечером, и мы поговорим с глазу на глаз. Ох, сэр, на вас теперь вся надежда! Дай-то бог, чтобы вы сумели помочь нашему горю!

Приступ леденящего страха не прошел для меня даром – я едва держался на ногах и в гостиницу вошел шатаясь, словно пьяный. От двери я прямиком проследовал в свою комнату. Только спустя некоторое время я заметил, что в мое отсутствие мне доставили почту за минувшую неделю. Я обнаружил письмо из Лондона от дядюшки, еще одно – из родительского дома в Девоншире и, наконец, письмо, перенаправленное с лондонского адреса мне в Харрогейт, – с пышным гербом на печати. Это последнее было от сэра Филипа Темпеста. Мой запрос относительно судьбы Мэри Фицджеральд застал его в Льеже, где, по счастливому совпадению, в это же самое время квартировал полк графа де ла Тур д’Овернь. Граф хорошо помнил красивую камеристку жены; она шумно повздорила с графиней из-за своей романтической связи с одним английским офицером благородных кровей (тот, как и граф, состоял на службе иностранного государя). Графиня отказывалась верить в его честные намерения и пророчила девице несчастья; Мэри же, будучи строптивой и гордой, стояла на своем: не сегодня завтра офицер женится на ней, и все инсинуации графини для нее оскорбительны. Вследствие этой размолвки Мэри оставила службу у мадам де ла Тур д’Овернь и, как полагал граф, переехала к своему англичанину; женился он на ней или нет – графу о том неизвестно. «Однако, – написал в заключение сэр Филип Темпест, – любые интересующие вас подробности о дальнейшей жизни Мэри Фицджеральд вы можете услышать из уст самого вышеупомянутого англичанина, ибо я подозреваю, что это не кто иной, как мой сосед и в прошлом приятель мистер Гисборн из Скипфорд-Холла, что в Западном райдинге графства Йоркшир. На такой вывод меня наводит совпадение многих мелких фактов, и хотя каждый в отдельности нельзя считать прямым доказательством, их совокупность представляет собой внушительную массу косвенных доводов в пользу моего предположения. Если я правильно расшифровал иностранный прононс графа, пресловутого англичанина звали Гисборн; и поскольку мне известно, что Гисборн из Скипфорда в то время служил в иностранной армии, он вполне годится на роль героя нашего романа. Мало того, в моей памяти всплыли некоторые выражения, употребленные Гисборном по адресу старой Бриджет Фицджеральд, проживающей в Колдхолме, после того как он однажды столкнулся с ней, когда гостил у меня в Старки. Помнится, та случайная встреча сильно взволновала его, как будто он неожиданно открыл для себя некую связь между этой старой женщиной и своим прошлым. Всенепременно дайте мне знать, если я могу быть вам еще чем-нибудь полезен. В свое время ваш дядя оказал мне