— Я не буду этого делать.

— Почему? — повторила я. — Ты без проблем взял кровь у Деревни Охотников.

— Мы взяли только то, что нам нужно для поддержания нашей магии, чтобы мы могли попытаться найти способ уничтожить это проклятие. И любая кровь, которую мы возьмем силой, не будет такой мощной — для того, чтобы кровавое предание было по-настоящему эффективным, нужна кровь, отданная по доброй воле. — Он вздыхает. — Мы не настолько сильны, чтобы вести войну с тебе подобными, и даже в самые мрачные моменты нашей истории с людьми мы никогда не собирались этого делать. Мы просто хотим выжить и покончить с этим кошмаром.

— А Вентос знает, что вампиры не хотят войны?

— Я знаю, что у всех моих соплеменников есть свое мнение, но я — их лорд, и окончательные решения принимаю я. — Он смотрит в угол комнаты, разглядывая что-то, чего я не могу разглядеть. — Меня не волнует, что, не убивая вас и не работая с вами, мы становимся слабыми. Мне все равно, если будущие поколения вампиров будут проклинать мое имя за то, что я не изгнал людей, которые безжалостно охотились на нас и наших предков. Мне все равно, если они сочтут меня предателем за то, что я не стал мстить и расплачиваться за проклятие. Я хочу мира. Я хочу, чтобы закончилась эта долгая ночь. Я хочу быть уверен, что никому больше не придется просыпаться в прогнившем мире.

Я думаю о том, что сказал Вентос в кузнице, о том, что все это, хорошее и плохое, лежит на плечах Рувана. Впервые я искренне стараюсь слушать Рувана и то, что он говорит. Я стараюсь верить каждому слову. Не только потому, что он не может мне лгать, но и потому... потому что в глубине души я знаю, что он говорит правду, потому что хочет этого.

С самого начала он не давал мне покоя. Даже когда я хотела убить, он сдерживался. Он воздерживался. Да, я была ему нужна... нужна... но он мог бы заткнуть мне рот и отнести меня к этой двери. Он мог бы пытками заставить меня подчиниться. Он отвечал на мои вопросы. Он был... добр.

Я начинаю позволять образу монстра, каким я его видел, таять.

— Тебе нужна кровь, чтобы выжить.

— Если я отдохну достаточно долго, то восстановлюсь, — настаивает он.

— Ах ты, упрямец! — Я горько усмехаюсь. Никогда не думала, что буду уговаривать вампира выпить моей крови. Я никогда не думала, что стану тем, кто предложит ее. Но правда в том, что — Ты мне нужен.

Его глаза слегка расширяются, и он тут же разрывает зрительный контакт. Как будто, отведя взгляд от меня, он может меня игнорировать.

— Руван, я не хочу умирать здесь. Я не хочу, чтобы ты умирал. Мы должны продолжать и довести дело до конца. Твой ковенант ждет тебя. Моя семья ждет меня. И судьба обоих наших народов затаила дыхание от того, что мы здесь сделаем.

Он медленно возвращает свой взгляд к моему, ища. Я чувствую, как он тянется ко мне с помощью своей магии. Осознанно или нет, я не знаю. Но я не сопротивляюсь. Я не отталкиваю его.

Я ненавижу то, что я здесь. И все же это место, этот момент, этот человек — не монстр — кажется началом чего-то важного и неотвратимого. Он выпрямляется, отталкиваясь от изножья кровати, и подается вперед. Я остаюсь на месте, добровольно попав в ловушку.

— Я не должен.

— Почему нет? Моя кровь отдана безвозмездно. — Я изучаю его лицо; смягченные края становятся все более жесткими. Он снова становится одним из тех монстров.

— Ты чувствуешь, что у тебя нет выбора.

— Теперь ты понимаешь, что это правда. — Я горько усмехаюсь. Чувство вины немного смягчает его выражение лица, но я не выкручиваю пресловутый нож. Вместо этого я качаю головой. — Все по-другому. На этот раз я действительно хочу этого. Я хочу, чтобы ты поправился, Руван, и я отдам за это свою кровь.

— Я все еще не могу. — И все же, даже когда он говорит это, он поглощает меня своим взглядом. Я задаюсь вопросом, каково это будет, когда он использует свой рот, чтобы поглотить меня, и по моему позвоночнику пробегает возбуждение. Мне до смерти любопытно, что будет, если он продолжит смотреть на меня таким образом. Я хочу узнать, к чему приведет этот новый путь, который я выбираю.

— Почему ты колеблешься?

— Потому что я уже знаю, какая ты на вкус. — Он поднимает руку, медленно проводит кончиками пальцев по моей руке, плечу, шее.

— Это плохо? — Я борюсь с румянцем и понимаю, что проигрываю. Никогда еще мужчина не прикасался ко мне так. Я вообще никогда не была так близка с мужчиной... и мне это нравится. Возможно, в прошлом мои мысли блуждали в более чувственных местах. Но я никогда не считала себя чем-то желанным, помимо своего статуса кузнечной девы.

Но он не знает, что я кузнечная дева. Руван не знает и не заботится ни о дополнительном пайке, который получает кузнечная дева и ее семья в трудные времена, ни о престиже в обществе, ни об уважении среди охотников. Он не видит во мне завоевателя.

Я просто Флориан, женщина, чье имя он узнал совсем недавно. Которая пыталась убить его. И все же он по-прежнему смотрит на меня так, словно я место, где начинается и заканчивается мир. Он все еще прикасается ко мне, как будто моя кожа священна.

— Вовсе нет. — Он медленно вдыхает через нос, как будто одолеваемый воспоминаниями. — Ты... великолепна. Ты на вкус как огонь и лесной дым, как редкая красная орхидея, которая расцветает из старой крови.

Я сглотнула.

— Тогда в чем проблема? — Мой голос слегка дрожит. У меня сердце заколотилось. Даже если ему просто нужна моя кровь и магия, заключенная в ней... Я хочу, чтобы он продолжал смотреть на меня, прикасаться ко мне.

— Боюсь, что, почувствовав твой вкус, я уже не смогу остановиться.

— Ты остановишься, когда я скажу. — Я встречаюсь взглядом с его глазами, отвечая на его пристальный взгляд.

Он наклоняется еще ближе, переполняя меня всю.

— Ты смеешь приказывать мне? Грозному лорду вампиров?

— Да, — отвечаю я с гордостью, без