ни скот, ни заботы о сестре. Каждый день (а по воскресеньям даже два раза) я забирался на заветную гору и всматривался в белый камень, рассчитывая увидеть свою возлюбленную. Я стоял и, наблюдая за долиной Дунов, с замиранием сердца ждал, что сейчас появится Лорна и накроет этот сверкающий белизной камень черной накидкой. Но ничего не происходило, и надежда начала гаснуть день ото дня.

Вся красота весны померкла. Только счастливые люди сознавали, как растет день, как распускаются цветы, как ликует природа. В моей душе солнце погасло, и ничто не могло расшевелить мертвые листья, упавшие на весну моего сердца.

Глава 23

Приглашение к королю

Хотя раньше я никогда не жаловался на аппетит, в том месяце, о котором я рассказываю, я садился за стол только один раз в день. Мать была в отчаянии. Она предлагала мне самые изысканные кушанья и настаивала на том, чтобы я съездил к фармацевту, который навещал Порлок дважды в неделю. Энни изобретала все новые яства, и даже Лиззи пела мне песни для поднятия аппетита, а надо сказать, пела она великолепно. Мудрее всех оказалась старая Бетти Максуорти, заявив как-то раз:

— Да оставьте вы его в покое, говорю вам! Надоели парню со своими пудингами и вырезками! Он же у вас не волк голодный. Пусть немного попостится, ему даже на пользу пойдет. Ишь, какая туша вымахала! Может, от голода из него и дурь выйдет.

Но мать с ней не соглашалась. Наоборот, чтобы как-то отвлечь меня, она пригласила в гости Сноу с дочерьми, накрыла стол с элем и пирожными и подробно расспрашивала Николаса, как проходит роение пчел на пасеке. Я разозлился из-за того, что ради них мне пришлось проторчать дома весь вечер и, подойдя к папаше Сноу (хотя к гостям в нашей семье всегда относились с теплом) спросил его, сколько времени он будет тянуть с починкой ограды через Линн. Ограда у нас была общая, но только этой весной была его очередь ремонтировать ее. Но он смерил меня оценивающим взглядом и важно заявил:

— Все в свое время, мальчик мой.

Но я сердился на Сноу не только из-за этого. Я слышал, как соседи поговаривали, будто после окончания службы по воскресеньям он бросает недвусмысленные взгляды на мою мать, и даже один раз во время проповеди, когда пастор говорил о христианской любви к ближнему, этот негодяй просто не сводил с нее глаз. И теперь, слушая, как они беседуют то о пчелах, то об утках, то о хромом бычке, я ясно понял, что это только повод, что на самом деле Сноу засматривается на мать, поэтому проблема изгороди стала волновать его значительно меньше. Глядишь, может ее и вообще придется сносить. Жена Джона Фрэя, приходя к нам помогать по хозяйству, каждый раз заговаривала на одну и ту же тему. Как, мол, такая красивая и богатая женщина, имеющая большое хозяйство и всего троих детей, остается одинокой и держит таким образом в напряжении всех холостых фермеров в округе. Мать обижалась и обрывала ее, говоря:

— Перестань сейчас же! Занимайся своим делом!

Правда, мы стали замечать, что после таких разговоров мать уходила к себе в комнату, переодевалась, делала прическу, а вечером жена Фрэя каждый раз уходила домой с горшком масла или копченой свиной ножкой.

Поэтому я решил поставить все точки над «i» и, провожая семейство Сноу с фонарем до самого дома, пропустил трех леди вперед (так они любили себя называть), а сам подождал тащившегося сзади Николаса, чтобы сказать ему пару слов с глазу на глаз.

— Готов выслушать тебя с превеликим удовольствием, сын мой, — довольно произнес он, ожидая, видимо, что сейчас я начну свататься к Салли, одной из его дочерей.

— Сначала, уважаемый Николас Сноу, — заговорил я, не зная, как лучше выразить-ся, — вы должны пообещать мне, что не рассердитесь на то, что я вам скажу.

— Рассердиться на тебя? О чем ты говоришь, сын мой! Я знаю тебя слишком давно, а твой отец был моим добрым другом. Он никогда не обижал соседей, не сказал ни о ком дурного слова. Он полюбил твою мать и сразу же женился на ней, потому что был честным и порядочным человеком. Как жаль, что его нет среди нас! Второго такого не сыскать на всем свете.

— Ну что ж, — обрадовался я. — Мне очень приятно, что вы были дружны с отцом. Значит, я буду говорить напрямик, как сделал бы он.

— Конечно, сын мой, надо все высказывать начистоту, — согласился Николас.

— Тогда вот что. Я не потерплю, чтобы кто-либо ухаживал за моей матерью, — выпалил я.

— Ухаживал за твоей матерью?! — выкрикнул Сноу с таким удивлением, будто и представить себе не мог, что это возможно. — Кто же это?

— Я думаю, что вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.

— Я даже и догадываться не собираюсь. Спасибо тебе, света больше не надо, я прекрасно дойду до дома сам. — И он зашагал прочь в темноте, не предложив мне даже зайти внутрь и выпить кружку сидра.

На следующий день я пошел на конюшню проведать лошадей. Теперь мне приходилось это делать самому, поскольку у Джона Фрэя был уже целый выводок ребятишек, и ему хватало других забот. Оставалось еще долгих пять дней до конца месяца, когда я смог бы увидеть свою ненаглядную Лорну. И в эту минуту я поднял глаза и увидел, как к нашей ферме направляется всадник со стороны Линн. Вглядевшись, я понял, что это не Том Фаггус, и поэтому не пошел ему навстречу. Скорее всего, какой-то заблудившийся путник. А в этом случае он все равно прискачет сюда и попросит напиться после того, когда выяснит, в какую сторону ему сейчас надо ехать.

Всадник действительно остановился у наших ворот, привстал в седле и помахал мне рукой, словно был моим старинным знакомым. В руке он держал какой-то белый предмет, напоминавший короткую палку, и мне пришлось подойти к нему.

— Служба короля! Подойди сюда, иначе будешь оштрафован или посажен в тюрьму!

Хотя это предупреждение не слишком обрадовало меня, я направился к всаднику, но не торопясь,