одно важное сходство. Оно заключается в своеобразной “запрограммированности” инверсии. В этой связи уместно вспомнить слова Лоренца о необратимости полового влечения у животных, когда оно, став следствием ошибочного запечатления, направлено на представителей других биологических видов.

Порой воспитание, полученное в семье, и, казалось бы, отсутствие каких–либо серьёзных гомосексуальных впечатлений в отрочестве и в юности настраивают человека на исключительно гетеросексуальные планы. Если в ранней юности сказать ему, что он когда–либо вступит в однополую связь, то подобное утверждение вызовет у него смех, гнев, крайнее удивление, словом, любые эмоции, кроме согласия. Но, как гласит восточная мудрость, “что налито в кувшин, то из него и выльется”. Рано или поздно врождённая гомосексуальность проявляется. И тогда вдруг высвечиваются те детские впечатления, которые по типу импринтинга сформировали его будущую сексуальную программу, но были активно “забыты”, точнее вытеснены в подсознание.

У Ф. детские гомосексуальные впечатления сохранились полностью. Им вопреки, он честно, но тщетно пытался стать “нормальным”. Все его многочисленные попытки вступить в половой акт с женщиной заканчивались неудачей из–за полного отсутствия эрекции: гетеросексуальный потенциал у Ф. был нулевым. Его стремление стать “натуралом” диктовались чисто социальными соображениями и страхом перед тем, что о его “ненормальности” может узнать “мамуля”. Психологический конфликт (двойственное отношение к инверсии) в немалой степени повлиял на его невротическое развитие, но и тут необходимо сделать важную оговорку: истериком Ф. стал не из–за своей гомосексуальности, а в силу врождённых особенностей нервной системы.

Невротическое развитие, свойственное многим гомосексуалам, порой маскирует биологическую природу “ядерной” гомосексуальности, создаёт иллюзию того, что подобный тип половой ориентации возник психогенно. А возможно ли такое вообще?

Невротическая гомосексуальность

Психоаналитические схемы, формирующие “ядерную” гомосексуальность (симбиоз с матерью, неизжитый Эдипов комплекс, застревание на ранних стадиях сексуальности и т. д.), почти постоянно наблюдаются в клинике инверсий и девиаций. Но характер половой ориентации определяют всё же не они. Невротические механизмы проявляются на фоне биологической программы, уже заложенной в периоде внутриутробного развития мозга.

Исключает ли подобный вывод самую возможность существования невротической гомосексуальности, когда гетеросексуальное поведение блокируется чисто психологическим механизмом? Вопрос этот совсем не прост, но клинические наблюдения свидетельствуют, что такое вполне возможно.

Клинический пример. Молодой человек 25-ти лет обратился с жалобами на невозможность реализовать гетеросексуальное влечение: в интимной ситуации с женщинами у него либо вовсе нет эрекции, либо она настолько слаба, что акт не удаётся. Между тем, в однополых связях проблем с эрекцией никогда не возникает.

Сам он считает, что стал гомосексуалом, дважды побывав в заключении. До этого молодой человек не замечал у себя однополого влечения. Отбывая свой повторный срок наказания, он вначале, как и в ходе первого заключения, вёл беспорядочную половую жизнь с так называемыми “петухами”. Со временем у него установилась длительная и прочная половая связь с юношей, не считавшим себя гомосексуалом и не вызывавшим никаких подозрений у других заключённых. Мой пациент помогал ему морально и материально. Сам он, будучи искусным картёжником и ювелиром, имел “в зоне” сравнительно солидный достаток. Своего партнёра он никому не выдал, а после выхода на свободу регулярно передаёт ему посылки. Словом, он продолжает испытывать к юноше самые тёплые чувства, хотя теперь предпочёл бы быть его близким другом, а не любовником. Признавая себя геем, точнее, бисексуалом, он, тем не менее, предпочёл бы ограничиться лишь своим гетеросексуальным потенциалом. Выйдя на свободу повторно, он практикует однополую активность поневоле, так как потерял способность к гетеросексуальной близости.

Выяснилось, что молодой человек презирает женщин, причём так было всегда, даже когда в перерывах между своими заключениями он имел множество любовниц. В прошлом его половая жизнь нередко принимала криминальный характер. Так однажды, бродя со своим атлетически сложённым приятелем по берегу озера, они наткнулись на любовную парочку. Девушку они с напарником изнасиловали, а её парня издевательски поставили “на стрёме”. Инициатором преступления, оставшегося безнаказанным, был, разумеется, мой будущий пациент.

Психологическое обследование молодого человека и наблюдение за ним в ходе лечения позволили счесть его сексуальнее расстройство невротическим, причём для диагностики у него инверсии не было никаких оснований. В данном случае речь шла не о “ядерной” гомосексуальной ориентации и не об истинной бисексуальности, а о невротической блокаде гетеросексуального потенциала у человека с незрелым типом половой психологии на фоне акцентуации возбудимого круга. Это подтвердилось и длительным общением с пациентом после его выздоровления. Молодой человек успешно женился и обзавёлся сыном. Довольно долго он оставался верным мужем, затем стал изменять супруге, но всегда только с женщинами, даже не помышляя о гомосексуальных связях. Спустя 15 лет после обращения за врачебной помощью, он погиб в ходе криминальных разборок (так, по крайней мере, истолковали его смерть вдова и отец покойного, не раз обращавшиеся ко мне за советами ещё при жизни моего пациента).

Латентная гомосексуальность

Клинический пример. 25-летний Ян обратился с жалобами на невозможность половой близости с женщиной. В возрасте 19 лет у него было несколько половых актов с двумя случайными партнёршами, после чего он до последнего времени никаких попыток вступления в новую связь не предпринимал. Год назад он подружился с девушкой. Их отношения оставались платоническими, но сейчас Ян стал подумывать о женитьбе. Между тем, он столкнулся с фактом отсутствия у него эрекции в интимной ситуации, хотя при мастурбации она достаточна.

Внешность и манеры Яна носят своеобразно противоречивый характер. Тембр голоса, особенности телосложения и манеры поведения позволяют заподозрить “ядерную” гомосексуальность пациента. Вместе с тем, в его поведении присутствуют нарочитая грубость и жёсткость. Противоречивыми были и результаты его психологического тестирования. Ответы Яна отличались уклончивостью, стремлением скрыть подлинные чувства и желания; феминность сочеталась гипермаскулинностью, то есть с выпячиванием черт, традиционно считающихся мужскими. Наконец, пациент необычно вёл себя и при его физическом осмотре. Так при исследовании простаты Ян совсем некстати заметил: “А ведь это кому–то нравится!” Вслед за этим он впал в полуобморочное состояние, заставившее его прилечь на кушетку и прибегнуть к нашатырному спирту. Между тем, его простата была совершенно здоровой; отсутствие в ней воспаления подтвердилось микроскопическим исследованием сока железы, полученного при массаже.

В разговоре с пациентом определились характерные “болевые точки”. На расспросы, обычно не вызывающие особых эмоций у большинства молодых людей (например, практиковалась ли в подростковом возрасте взаимная мастурбация, обсуждаются ли с близкими друзьями интимные проблемы, приятно ли смотреть порнофильмы в мужской компании и т. д.), Ян реагировал с явным замешательством, тревогой, даже с агрессивностью. Констатировалось отсутствие подлинного сексуального интереса к женщине; его стремление вступить с ней в половую связь имело, скорее, социальную подоплёку.

Словом, речь идёт о “ядерном” гомосексуале, вытеснившем из сознания свои подлинные желания и сексуальные предпочтения. Такая гомосексуальность называется латентной