осмелимся надеяться, что заявление не следует трактовать как проявление пассивности, а лишь как объяснение того, что по определённым причинам Швеция должна временно остановиться на выжидательной позиции. Развитие событий в ближайшие месяцы, в любом случае, вынудит правительство Швеции определить свою позицию по вопросу обороны всего Севера». «Ууси Суоми» писала: «В Финляндии знают, что в составе нынешнего правительства, как и в прежнем его составе, есть министры, по мнению которых, обещанная в правительственной программе помощь должна быть оказана самым эффективным образом. С учётом этого прошедшая в Швеции смена кабинета вызывает в Финляндии наибольшее внимание».

В то же время мы смогли узнать, что новое правительство благожелательно относится к тому, чтобы послать шведских добровольцев воевать за Финляндию. В общем и целом, правительство оказало Финляндии максимум той помощи, которую оно считало возможной в условиях нейтралитета.

Из моего дневника за 14.12: «Вчера смена правительства в Швеции. Сандлер ушёл с поста министра иностранных дел. На его место – Гюнтер. […] Заявление правительства по финскому вопросу сухо и удручающе».

Выше упоминалось, что правительство Финляндии на своём первом заседании решило для окончания войны при посредничестве Швеции обратиться к Кремлю. Говорилось и о готовности Соединённых Штатов в начале войны предложить свои услуги, но Молотов отверг оба предложения, сославшись на договоры, заключённые с правительством Куусинена.

Наши усилия по возобновлению переговоров беспрерывно продолжались весь декабрь и январь.

В самом начале декабре хотели попробовать заручиться поддержкой наших мирных устремлений и со стороны Германии. Наше отношение к этой стране было неоднозначным. В Финляндии было много друзей Германии, здесь многие считали, что Германия – это именно та великая держава, которая может стать противовесом Советскому Союзу. Мы также знали, что в немецком народе остаются симпатии к Финляндии, особенно со времён нашей борьбы за независимость. Но Германия связала свои руки, её официальная политика по отношению к нам была холодной. Немецкие газеты в течение всей войны демонстрировали к нам и нашему делу прохладное отношение. Они считали, что у Финляндии нет достаточных оснований ввязываться в безнадёжную борьбу, полагая, что мы могли бы прийти к согласию с Россией, поскольку требования Москвы были весьма мягкими. Помимо этого, они напоминали, что Финляндия после 1919 года не стремилась к сохранению своих отношений с Германией, как ей следовало поступать. Свидетельством этого был и отказ Финляндии от подписания договора о ненападении с Германией.

Из ноты министра иностранных дел Германии фон Риббентропа от 22 июня 1941 года становится понятно, что августовским договором 1939 года Финляндия была передана в сферу влияния Советского Союза, при том, что советское правительство заявило об отказе от оккупации, большевизации и захвата Финляндии. У меня нет сведений о том, обсуждался ли между Советским Союзом и Германией вопрос о самой финской войне – договор 1939 года содержал только положение о возможных консультациях. Шведский профессор Карлгрен в своей книге «Сталин»3 считает, что Советский Союз основательно прощупал позицию Германии. По нашей собственной оценке, финская война, как и попадание Финляндии в сферу влияния Советского Союза, не отвечала интересам Германии. Но, как уже было сказано, не было достоверно известно, что происходило по финскому вопросу между правительствами Германии и Советского Союза до и во время войны. По инициативе нашего министра иностранных дел и при посредничестве Германии в Москве было произведено прощупывание возможности мирных переговоров, но на это как в январе, так и в середине февраля был получен отрицательный ответ. Насколько я знаю, посол Германии в Москве граф фон дер Шуленбург не был равнодушен в отношении нашего вопроса и судьбы Финляндии.

В начале января я обратился к своему немецкому другу, старому военному, генералу, графу фон дер Гольцу с вопросом: «Хочет ли Германия сделать что-то, чтобы Советская Россия вновь села с нами за стол переговоров?» Заодно поинтересовался, может ли он сам как-то поспособствовать этому. Граф обратился к Гитлеру, который поручил выяснить в Москве, можно ли что-то сделать. Окончательный ответ я получил в письме, датированном 3 февраля. Фон дер Гольц писал как частное лицо, какое впечатление он получил на основе своих подробных расспросов. Он сказал, что Германия, конечно же, совсем не была заинтересована в продолжении войны между Финляндией и Советским Союзом, но, напротив, надеялась на её завершение. «Вместе с тем, складывается впечатление, что русские не изменили свою позицию – у них сейчас, как и раньше, есть только правительство Куусинена, правительство без земли, народа и войска, подставное лицо всемирного большевизма – пугало – в моих крайне антибольшевистских глазах. До тех пор, пока там будут официально держаться такой позиции, не может быть и речи о посредничестве для правительства, которое Россия не признаёт. Правительство Финляндии, членом которого Вы сами являетесь, несомненно, обладает всеми признаками подлинного и сильного правительства, о чём вы предоставили Советам весьма отрадные доказательства. Но именно поэтому Советская Россия и хочет заменить ваше правительство большевистской куклой, иными словами, сделать Финляндию советской провинцией. Так я понимаю этот вопрос. Именно поэтому считаю текущее положение серьёзным».

«Германия сама – продолжал мой друг, – защищает в войне своё существование. Всё остальное должно быть подчинено устремлениям, целью которых является доведение войны до победоносного завершения. Прежде всего надо избежать войны на два фронта, как это случилось раньше. Представители западных держав заявили, что они пытаются привлечь на свою сторону Россию, которую Англия в начале 1939 года в течение многих месяцев безуспешно пыталась склонить на свою сторону, да ещё оторвав её от Германии и посеяв раздор между народами этих стран. Стремление Англии расширить войну Англии – Франции и Германии кажется мне сомнительной затеей во всех отношениях, в том числе, и для вас.

Эти обстоятельства по понятным причинам стоят на первом плане в рассуждениях немцев; именно они диктуют Германии необходимость, продиктованную инстинктом самосохранения, занять в войне между Финляндией и Россией позицию безусловного нейтралитета, как это и было недавно подчёркнуто на официальном уровне».

Мой друг добавил рассуждения, из которых стало понятно, что официальная политика Финляндии в предшествующие годы произвела на немецких друзей Финляндии удручающее впечатление, вызвав определённое чувство горечи.

Я столь пространно изложил содержание этого письма, поскольку оно, несмотря на неофициальное положение автора, отражало официальную позицию Германии. В действительности, к тому времени, когда было написано это письмо, мы получили сообщение, что Советский Союз не отказывается от переговоров с правительством, находящимся в Хельсинки. Очевидно, решение было принято в Москве в самые последние дни, после того прощупывания, о котором получил сведения мой немецкий друг.

Мы