Он подошёл к большой кровати. Пушистый плед с длинным ворсом покрывал её всю и свешивался до пола. Приляг на такое ложе, и вставать не захочется. Картину, которую Кроу представил себе, выкинуть из головы оказалось сложно. Но всё же это ему удалось.

Лёгкий хвойно-ореховый аромат духов Ады витал в воздухе. Заметив на зеркале изящный флакон, Кроу поднёс его к носу. Мысли мгновенно устремились к тому желанию, которому он решил не потакать. Кроу вернул духи на место, надеясь избавиться от возникшего чувства, но сделать это полностью было уже невозможно.

Чтобы хоть как-то отвлечься, он принялся разглядывать книги на полке. Прошёлся по ним пальцами: Декарт, Шопенгауэр, Фрейд, Юнг, Вунт. Рядом с ними – Фёдор Достоевский, Александр Дюма и Жюль Верн. Дальше – фолиант по истории искусств, альбом итальянской живописи, анатомический справочник, несколько книг по хирургии и биологии. Интересное сочетание.

На небольшом письменном столе лежал блокнот, похожий на личный дневник. Кроу взял его, повертел в руках и положил на место. Здесь же стояла фотография пожилого мужчины в тёмно-сером костюме. Широкая улыбка, такая же, как у Ады. Густые, совершенно седые волосы, в руках – тяжёлая на вид трость. Отличное оружие.

Кроу уселся в кресло у стола, продолжая рассматривать фотографию, и вслух спросил:

– Кто это?

Ада стояла в дверях за его спиной и уже несколько минут наблюдала за ним. Как давно он её заметил – сказать сложно. Но точно не тогда, когда держал в руках флакон её духов.

– Мой отец, – ответила она.

– А ваша мать?

– Её я не помню. Она умерла, когда я была маленькой, меня вырастил отец.

– Где он сейчас?

– Во Франции. Он учёный, биолог.

– У вас есть братья или сёстры?

– Нет. Я единственный ребёнок.

Она подошла к полке, поправила одну из книг, затем опустилась на край кровати.

– Здесь самое удобное место в моём доме, которое вам удалось найти?

– Вы показали, как открывать двери, чтобы заманить меня сюда.

– Но не загоняла вас насильно, вы могли остаться в гостиной. Ну и как вам моя спальня?

– Как вы. Она похожа на вас.

– Останемся здесь или пойдём в гостиную?

– Пойдём в гостиную.

– Уверены?

Ада смотрела на Нэйтана. Его дыхание было частым, глаза блестели, а голос слегка охрип. Но на этот раз она решила не идти напролом. Пусть воюет сам с собой. Какая-то его часть на её стороне, надо просто дождаться, когда та победит.

– Что ещё сказал вам Ирвин? – спросила она.

– Что вы принадлежите науке.

– Это он принадлежит науке, а я принадлежу себе. Ирвин так легко сбил вас с толку?

– Скорей испортил вашу игру.

– Мою игру? Я не играю с вами.

Нэйтан с напускным безразличием посмотрел на дверь.

– Называйте это как хотите.

Ада поднялась с кровати и поправила плед.

– Для такого разговора здесь точно не место.

На лице Нэйтана мелькнуло плохо скрытое сожаление, но он встал и вышел из спальни. Ада направилась за ним.

Он разогнался так, словно дом был охвачен пожаром. Но в коридоре этажом ниже замедлил шаг.

– Чьи это картины?

– Моего друга.

– Он очень талантлив.

– Разбираетесь в живописи?

Нэйтан кивнул.

– Его имя – Этьен Готье, – сказала Ада. – Он пока неизвестен, но у него всё впереди. Если хотите, могу вас познакомить.

– Я подумаю… У вас много друзей, один занимательней другого.

– А вы сами рисуете?

– Умею, но не люблю.

– Похоже, в детстве вы были вундеркиндом.

– Мне не оставили выбора.

В гостиной его моментально притянуло к дивану, на котором так хорошо спится. Ада едва заметно улыбнулась. Это её вполне устраивает, подумал Кроу. Диван не хуже кровати, в чём-то даже удобней. Но садиться рядом она не стала, выбрав кресло напротив.

– Как чувствуете себя сегодня? – спросила она.

– Нормально.

– Как голова?

– Терпимо.

– У меня дежавю, или у вас опять стандартный набор ответов?

– Ваши вопросы тоже не оригинальны.

С минуту они молча смотрели друг на друга. Слова Крейга Ирвина не давали Кроу покоя. Вестись на такое смешно. И всё же… Что движет Адой? Вряд ли желание добиться того, что не получила сразу, – уж больно невелика награда, по сравнению с другими её достижениями. Такая, как она, скорей примет естественную жалость за что-то серьёзное. Но ведь это гораздо хуже, чем отношения, когда никто никому ничего не должен.

Она первой нарушила тишину:

– Готовы продолжить разговор о войне?

– Нет. Но вас же это не остановит.

– Ошибаетесь. Давайте договоримся – если не готовы, так и скажите. Попробуем?

Он кивнул.

– Что случилось с вами на войне, кроме контузии?

Её слова показались Кроу запрещённым приёмом.

– Для ваших целей все средства хороши?

– Нэт, я не нападаю. Не стремлюсь сделать вам больно. – Ада пересела к нему на диван и, немного помедлив, подвинулась ближе. – Разве то, что между нами, – битва или всего лишь какая-то игра? Что ещё сказал вам Ирвин?

Кроу промолчал.

– Я хорошо его знаю и могу предположить… Но ему ничего не известно о нас. К тому же Ирвин совершенно ничего не понимает в таких делах. Просто не способен понять, так уж он устроен. Для учёного в этом немало плюсов.

Её мягкий голос вытеснял боль, укачивал, погружая в бесконечно приятное, невесомое состояние. Но на этот раз Кроу решил не поддаваться. Ему опять захотелось уйти. Хотя бы для того, чтобы привести в равновесие свои мысли и чувства. Ада специально раскачивает его: то осторожно ведёт куда-то, то заманивает, то откровенно тащит. И это ей удаётся.

– Вы не готовы говорить об этом? – спросила она.

– Не готов.

– Поговорим, когда будете готовы?

– Возможно.

– Не хмурьтесь, давайте о другом.

– О чём?

– О вашей боли. Вы ведь здесь только за этим?

– Вы хотите услышать «я не готов»?

– К этому вернёмся позже. Сейчас – о боли. Вы постоянно боретесь с ней.

– А нужно сдаться?

– Нет. Но, когда вы боретесь с ней, она становится сильнее. Любое действие вызывает противодействие. Вы изучали физику? Помните третий закон Ньютона?

– Смутно.

– Когда вы сопротивляетесь чему-то внутри себя, вы усиливаете ответное действие. Воюете сами с собой. Есть битвы, в которых нельзя победить.

Кроу оценил уловку, но играть в поддавки всё ещё не собирался.

– При чём здесь боль?

– Она – внутри вас. Такая же ваша часть, как и любая другая, вы можете наблюдать за ней.

– Разве от этого станет легче?

– Не сразу. Нужно научиться принимать её без сопротивления. Попробуйте прямо сейчас.

– Что нужно делать?

– Закройте глаза… расслабьтесь и наблюдайте за ощущениями… Не пытайтесь избавиться от боли… дайте ей быть такой, какая она есть… почувствуйте, как она становится сильнее… а затем слабее.

– Я попробую потом. – Он крепко сцепил руки.

Ада встала и подошла к зеркалу-солнцу, висевшему на стене. Провела пальцами по его изогнутому лучу.

– Почему вы так относитесь ко мне?

– Как?

– Будто я – кто-то из вашей прошлой жизни.

– Вы о ком?

– Я не знаю всех ваших женщин, но мне это видится так. Вы сравниваете меня.

– Нет.

– Сравниваете.

– Вы ни на кого не похожи.

– Чтобы это понять, надо сравнить. Но я именно не