Мой разум споткнулся об эту последнюю фразу. Делайла не знала, что на самом деле Люсьен не мой мужчина – мы с ним решили, что лучше держать это при себе.

И это причиняло боль. Ведь я, без сомнения, знала, что «по уши» в Люсьене. Я начала влюбляться в ту же секунду, как только увидела его. Это глупо, очень глупо, невозможно глупо. Он подумал, будто не заслуживает меня, и ушел, несмотря на непреодолимое желание, которое вспыхивало всякий раз, когда мы оказывались на орбите друг друга. Ощущение его рта на моем соске сохранялось в течение нескольких дней, преследуя меня, охватывая желанием и похотью. Но там, где плоть была готова действовать, разум – нет. Люсьен не собирался поддаваться. Он совершенно ясно дал это понять.

К чему это привело меня? К тяжелому дыханию и выставлению себя полной дурой. У меня еще осталась гордость. Капля достоинства.

Я сделала большой глоток шампанского, и оно зашипело у меня в горле, согревая и клоня ко сну.

– У нас с Люсьеном все несерьезно. Мы едва знаем друг друга.

Делайла восприняла эту частичную ложь слегка заносчиво.

– Ты привела его сюда. Это много значит.

– Глупости, Ди. – Вздохнув, я размяла затекшую шею и заморгала от яркого света. – Он не хочет вступать ни в какие отношения.

– Но он пришел сюда с тобой…

– В качестве одолжения. – Я поморщилась. – А когда выходные закончатся, мы, так сказать, разойдемся в разные стороны.

Едва ли я могла избегать его, оставаясь в гостях у Амалии. Мне и правда следовало уехать из Роузмонта, прочь от всех его соблазнов. Вернуться к реальной жизни как можно скорее казалось самым умным и здравомыслящим поступком.

– Я знаю, что сую нос не в свое дело, – медленно произнесла Делайла. – И я не обижусь, если ты скажешь мне отвалить, но Грег не зажигал тебя так, как Люк, одним только взглядом. И ты можешь этого не видеть, но этот мужчина оживает, когда ты рядом.

– Жаль, что есть одна маленькая деталь… – Я развела большой и указательный пальцы в нескольких сантиметрах друг от друга. – Он эмоционально замкнут и нестабилен.

Делайла вздохнула, покачав головой:

– Некоторым людям трудно доверять другим. Даже когда они втайне этого хотят.

– Ты говоришь о Сэйнте? – поддразнила я.

Ее губы скривились.

– Нет. О себе. Я изо всех сил сопротивлялась тому, чтобы уступить Мейсону. Потому что боялась открыться кому-либо, не говоря уж о ком-то, кто мог бы по-настоящему причинить мне боль, если бы захотел.

– Наверное, в моем случае это к лучшему. – Боль в груди заставила меня протянуть руку, чтобы потереть ее, но я удержалась и уронила руку на колени. – Очевидно, я принимаю ужасные решения, когда дело доходит до любви. До Грега был Адам – полный придурок, – который не изменял, но постоянно принижал меня. Потом Эрик, напыщенный идиот, который, вероятно, изменял, но я так и не поймала его. – Я сморщила нос. – Все, что я могу сказать, – ни один из них не заразил меня ИППП[68], и мне, вероятно, лучше жить одной.

Она усмехнулась и осушила свой бокал, затем решительно поставила его на стол.

– Быть полной надежд не значит принимать плохие решения. Мы теряем надежду, и что же остается?

– Наши вибраторы.

Мы обе рассмеялись. А потом Делайла взяла меня за руку.

– Я буду скучать по тебе на съемочной площадке. – Делайла улыбнулась, вероятно даже не подозревая о том, как сильно меня ранит эта тема. – Они просто идиоты, раз отпустили тебя.

Улыбка увяла.

– Спасибо. Я тоже буду по тебе скучать.

– Никому не говори, но Мейсон тоже покидает сериал.

– Что? – Я пододвинулась к ней, чтобы мы смогли говорить шепотом. – Почему?

Она пожала плечами.

– Он не хочет стать актером одной роли. Хочет найти что-то еще.

– Поверь мне – я понимаю.

– Потому эта рана будет болеть, но заживет, и в итоге ты станешь сильнее.

– Да, – согласилась я, не совсем чувствуя это, но желая, чтобы это стало правдой. – Так и будет.

В нашу приватную беседу ворвался глубокий голос:

– О чем вы двое шепчетесь? – Сэйнт неторопливо подошел и улыбнулся Делайле с глубокой нежностью.

Она ухмыльнулась ему.

– Если бы мы хотели, чтобы ты знал, мы бы не говорили шепотом.

Он воспринял это как должное и наклонился поцеловать ее. Когда он отстранился, она раскраснелась, на губах засияла улыбка.

– Обожаю твой дерзкий ротик, малышка.

Взгляд Делайлы затуманился.

– Неси меня в постель, красавчик.

– Или потеряю тебя навсегда?

Я закатила глаза, но тоже не смогла удержаться от улыбки.

– Если вы двое собираетесь цитировать «Лучшего стрелка»[69], делайте это в своей спальне.

Сэйнт взглянул на меня и подмигнул.

– Хорошее замечание. Ты не возражаешь, если я украду свою жену, Эм?

– Безусловно. Кради, разбойничай, цитируй дрянные старые фильмы сколько душе угодно.

Он усмехнулся и с впечатляющей грацией заключил Делайлу в объятия. Она взвизгнула, но вцепилась ему в шею.

– Чудовище.

– Это я. – Он кивнул в мою сторону. – Спокойной ночи, Эмма. Спасибо, что пришла.

– Спасибо, что пригласили. Я так рада за вас. А теперь убирайтесь с глаз моих, пока я не подавилась всей этой любовью.

Смеясь, Сэйнт направился прочь, а Ди помахала мне на прощание через плечо. Я помахала в ответ, широко улыбаясь, но внутри все сжалось и похолодело. Я завидовала ей. Им. Так мелочно. Это потрясло меня. Я хотела любви. Хотела ласки и утешения. Желала знать, где мое место в мире, знать, что для кого-то я на первом месте.

Что мне нужно было сделать, так это привести свою жизнь в порядок. И не из-за мужчины. Но когда я сидела одна за столом – Люсьена нигде не было видно, а мои бывшие коллеги смеялись и болтали, сбившись в небольшие группы, – меня охватила непреодолимая депрессия. Несмотря на нынешние неудачи, у меня была жизнь, которой другие завидовали. Здоровье, друзья. И все же я по-прежнему чувствовала себя совершенно одинокой. И понятия не имела, как это исправить.

Люсьен

Я нашел ее у скал, возвышавшихся над морем. Роузмонт находился достаточно высоко в горах, чтобы Тихий океан казался лишь далеким проблеском голубизны. Он с силой разбивался о берег, поднимая вверх туман и запах морской соли.

Когда я в последний раз видел Эмму, она была окружена коллегами, рассказывавшими о своих лучших моментах на съемочной площадке. Затем Норт, координатор трюков, и пара парней, имена которых я вскоре забыл, отвели меня в сторону, чтобы поговорить о хоккее. Я удивительно безболезненно обсуждал вид спорта, который любил и потерял.