окруженного декоративными растениями.

– Они согласились обследовать тебя анонимно. То есть мы платим деньги, они ставят диагноз, а мы потом заполняем бумаги с твоими личными данными, – пояснил Рэнсом, проходя мимо меня и открывая дверь. Я осторожно зашла внутрь в солнцезащитных очках и бейсболке.

Он подошел к женщине за стойкой регистрации и завел тихую беседу, а я стояла в проеме автоматической двери и озиралась по сторонам. Мне казалось, что я бросалась в глаза, хотя, скорее всего, меня никто не узнал.

Почему мне так важно пройти диагностику? Я ведь не собиралась возвращаться в школу. Ни за что бы не стала подвергать себя таким пыткам.

Рэнсом повернулся и подошел ко мне. Он положил руку на плечо. На самом деле я не взорвалась. Но была близка к этому. Никогда раньше не испытывала столь дикого влечения к кому-либо, и это меня пугало. До сих пор мне очень легко удавалось упускать такую возможность.

– Они проведут зрительные и слуховые тесты, а затем анкетирование. Потом пройдешь психологическое обследование, и тебя проверят на умение читать. Ты пробудешь здесь некоторое время.

– Сколько? – Я сглотнула.

– Четыре-пять часов.

– Мои родители убьют тебя, если узнают. – Не то чтобы я собиралась им говорить.

– Твоим родителям повезло, что это я их не убил.

Радушная женщина средних лет в красном костюме и ярких украшениях забрала меня возле регистратуры и провела в глубь здания.

Первые два теста – зрительный и слуховой – прошли проще простого. Однако тест на чтение оказался провальным. Я очень медлила, нервничала и путала большинство слов. К тому моменту, когда подошло время психологического обследования, я уже вымоталась.

Рэнсом вернулся за мной с коричневым пакетом в руках и сунул мне его, как только я подошла.

– Веганские тако с острой цветной капустой и тофу. И немного пива тоже есть.

– Даешь пиво алкоголику? – Я изогнула брови, изображая недоверие.

– Мы оба знаем, что ты просто легко пьянеешь. Иди поешь на улице. Я сейчас подойду.

Видимо, это его версия приглашения на ужин. Я бы запротестовала, если бы не была так измотана тем, что за последние четыре часа выжала из своего мозга все до последней капли. Я вышла на улицу и уселась на деревянную скамейку с видом на унылую, почти пустую парковку.

Тако оказались восхитительны на вкус, а пиво быстро ударило мне в голову.

Вместо того чтобы психовать по поводу того, что Рэнсом сейчас обсуждал с милой женщиной в красном, я переключила мысли на то, чем бы могла зарабатывать на жизнь.

Возможно, ногтевым искусством. Я обожала ногти, и мне казалось, что это занятие не требует особых усилий и внимания, которое, как я начинала понимать, на самом деле не люблю. Или, быть может, я могла бы выгуливать собак. Я любила животных. Приютила бы неимоверное количество собак и кошек, если бы могла. Но мама запретила. Прикрываясь чем-то вроде того, что не хочет кричащих заголовков, когда я съеду из особняка, а хозяин обнаружит, что мои питомцы разрушили жилище.

Я размышляла над идеей стать цирковым клоуном, когда почувствовала, что сзади на мою фигуру, загораживая солнце, надвигается тень. Вскинув голову, я ухмыльнулась.

– Итак? – спросила я. – Теперь все официально? Люди из Гиннесса приедут? Я самая тупая сучка на свете?

Рэнсом проигнорировал мои слова.

– Садись в машину.

Но когда мы сели в автомобиль, он упорно молчал, а мне не хватало отваги спросить, что ему говорила та женщина. Если он собирался подождать, чтобы поговорить наедине, то это не самый хороший знак, верно?

«Слушай, она сказала, что у тебя интеллект как у маркера», – представила я, как он выдает это своим фирменным тоном «да-мне-на-все-наплевать».

Когда мы вернулись в Даллас, я наконец-то открыла рот. Хотела выведать, что ему все-таки сказали, но вырвалось лишь:

– Я все еще голодна.

Ну, почти.

– Где в Техасе едят вегетарианцы? – сухо спросил он. – Здесь для вас не естественная среда обитания.

– Есть одна забегаловка в конце улицы. – Я указала на причудливое кафе, которое выглядело так, словно располагалось посреди лондонского Ковент-Гардена. Кафе с красивой зеленой оградой, на открытом воздухе, с большими витринами и темно-зеленой лепниной, которая подходила к цвету глаз Рэнсома. Увитая плющом ограда служила барьером между обедающими и улицей.

– Слишком на виду, – недовольно проворчал Рэнсом. Тем не менее он заехал на парковочное место и отстегнул ремень безопасности.

В кафе нам отвели столик прямо у заборчика. Рэнсом взял меню и нахмурился.

– «С фермы к столу»? Значит, у них есть жареная курица?

Дразнящая улыбка коснулась моих губ.

– Нет. Значит, они органически выращивают овощи и специи.

Он закрыл глаза и покачал головой.

– Я подам на тебя в суд за эмоциональное и физическое насилие, когда все это закончится.

Я улыбнулась, в основном потому, что знала: Рэнсом пытается заставить меня чувствовать себя лучше.

– Почему бы тебе не позволить мне выбрать что-нибудь для тебя?

– Потому что ты все испортишь? – без раздумий ответил он.

– Дай мне шанс.

– Ну-ну. Что ж, слово за тобой.

Я заказала баба Гануш[23] с лавашом и спанакопиту[24] для него, а также кабачковые оладьи для себя.

– И еще греческое розовое вино, – попросила я официантку, внимательно наблюдая за Рэнсомом, дабы убедиться, что он мне не откажет. На его лице не дрогнул ни один мускул, а авиаторы прикрывали глаза, так что я не знала, прожигал ли он меня смертельным взглядом.

– Не собираешься спросить меня, что сказала Барбара? – поинтересовался он.

– Полагаю, Барбара та женщина в красном.

– Умница.

– У меня такое ощущение, что ты собираешься сообщить новость, которая противоречит твоему последнему заявлению.

Я решила, что он дал Барбаре кучу денег, чтобы ускорить процесс постановки диагноза. Обычно на получение результатов уходили месяцы.

Официантка снова подошла к нашему столику, нервно улыбаясь.

Она знала, кто мы. Девушка принесла вино, налила нам немного и дала попробовать. Я покрутила бокал, понюхала и кивнула. Она налила нам обоим по щедрой порции и ушла.

– Спасибо, что разрешил мне выпить. – Я подняла свой бокал и отпила половину содержимого.

– Мои причины чисто эгоистичны. Возможно, в состоянии алкогольного опьянения ты более сносна.

– Размечтался. – Я опустила бокал. – Так что скажешь? Насколько я глупа?

– Совсем не глупа, – ответил он, сделав глоток вина, а затем скривился, будто оно ударило ему в пах. Я подумала, что ему больше по душе крепкий алкоголь. – Ты блестяще прошла слуховые и зрительные тесты. С тестами по чтению и письму у тебя возникли проблемы. Что касается психологического обследования, цитирую: «Показатели EQ и