в пакет и вернулся к машине. Вытащил из багажника веревку, два бетонных блока и по очереди перенес к упакованному в пакет трупу. Привязал блоки и с большим усилием подтащил труп к краю уступа. Через минуту труп исчез в черной воде.

За кадром раздался испуганный крик. Алексис вздрогнул от осознания того, что это, очевидно, голос его дочери.

Мужчина на берегу озера услышал крик. Он огляделся, вынул из кармана куртки фонарь и направил в сторону Оливии мощный луч света.

Изображение затряслось – Оливия побежала, камера ее смартфона оставалась включенной. Хаотично замелькали картинки.

Алексис подавил дрожь. Он узнал Дэррила.

Маэль остановила видео, вынула флэшку из компьютера и положила на стол.

– Я здесь не из-за этого видео, а из-за фотографии, которую ее мать увидела на сайте местной газеты. Она узнала Оливию. Клара доживала последние месяцы… – пробормотал Алексис, борясь со слезами.

Маэль опустила глаза, и все же она нашла в себе силы заговорить:

– Во-первых, позвольте сказать, что я ничего не знала о состоянии матери Оливии, а наша с Матиасом цель всегда заключалась в том, чтобы защитить эту девушку…

Алексису стало неловко за свои нападки.

– Дэррил знал о существовании видео? – спросил он.

– Вероятно, нет, но существование свидетеля ставило его под угрозу. К счастью, он не догадался, что это была Оливия, иначе бы она исчезла, как остальные.

– Как Орельен, вы хотите сказать?

Лицо Маэль помрачнело, голос стал едва слышным:

– По правде говоря, сейчас мы все в опасности.

Глава семьдесят девятая

– В опасности? Это еще мягко сказано. За последнее время убито трое мужчин, в том числе начальник жандармерии! – воскликнул Алексис.

– И Дэррил тоже, – уточнил Матиас.

Услышав это, Маэль не смогла сдержать вздоха облегчения.

– Этот человек… он был всем обязан моему бывшему мужу, и ради него он был готов на все.

– Даже на убийство? – спросила Клеманс.

– Возможно.

– Если он мертв, чего теперь опасаться?

Маэль нервно сцепила руки в замок:

– Позвольте объяснить вам, что за человек Стиг Шелхер.

Она рассказала о первых шагах ученого. Он был идеалистом и хотел решить проблему Эболы в Африке с помощью новых технологий. С Шелхером она познакомилась в штаб-квартире ВОЗ в Швейцарии. К тому времени он уже был известным специалистом в области гематологии. Но подлинным гением был его коллега – Джоуи Калтман.

Продолжение Алексису было известно, но только отчасти. Вначале Калтман и Шелхер сообща руководили специализирующейся на регенеративных технологиях лабораторией, пациентами которой были богатые люди: руководители крупнейших компаний, спортсмены, звезды шоу-бизнеса, политики. Постоянным клиентам лаборатория предлагала переливание плазмы молодых людей. Прибыль была огромной, но до тех пор, пока у метода парабиоза не выявились некоторые побочные эффекты, притом довольно серьезные: некрозы, агрессивное поведение. Иногда смерть.

Калтман отказался от этой затеи, уничтожив все документы, но Шелхер перехитрил его. Он решил продолжить работу, используя резервные копии, сделанные без разрешения. Вопрос с деньгами решился с помощью мафии, единственного спонсора, готового финансировать его деятельность, но он столкнулся с главной проблемой: где взять молодую кровь? И эта проблема тоже разрешилась с помощью его новых покровителей. Из лагеря Мастоя во Францию постоянно перебирались мигранты. Под вывеской «Нисиас Ассистанс» – частной охранной компании, которую контролировал преступный мир, – вовлеченные в бизнес люди занимались отбором доноров в лагере для мигрантов. Предложив им помощь проводника, немного денег и поддельные документы, их доставляли прямиком в «Лайфлонг Фарму». Кандидатов в доноры привозили ночью на пикапах, предоставленных «Нисиас Ассистанс», а Черное озеро стало братской могилой. Формально лаборатория получала государственные субсидии на исследование вируса Эбола.

– Следовательно, Оливия, сама того не подозревая, засняла доказательство этой гнусной торговли людьми? – с упавшим сердцем проговорил Алексис.

Маэль утвердительно кивнула:

– Стиг никогда не посвящал меня в свои тайны, но я, будучи от природы любопытной, месяцами собирала разрозненные детали в единую картинку и в конце концов поняла, каким образом «Лайфлонг Фарма» зарабатывала все эти миллионы. Тем не менее, повторю, официально лаборатория работала только со штаммами Эболы, привезенными из Африки.

– Вы говорили об этом с бывшим мужем? – спросила Клеманс.

Женщина вздохнула:

– В то время наш брак трещал по швам, и я собиралась объявить ему о своем намерении уйти от него. Для меня было важно одно – забрать сына и поскорее уехать отсюда.

– А что делал Дэррил после той ночи на берегу озера, которая попала на видео?

– Какие-то люди в течение нескольких недель прочесывали окрестности, – проворчал Матиас, – но безуспешно.

– Поэтому вы тайно держали ее здесь? – спросил Алексис.

Теперь Маэль взглянула на него с уверенностью:

– Мы сделали для нее все, что было в наших силах. Я нашла ей работу в нашей библиотеке, и она присматривает за моим сыном. Как гувернантка. Но, возможно, у нее по-прежнему есть причины чувствовать себя в опасности. Пойдемте, я вам кое-что покажу.

Глава восьмидесятая

Она подошла к металлическому шкафу, на котором висел съемный замок. Вынув ключ из кармана, открыла замок, вытащила из шкафа папку и протянула Алексису.

– Рисунки? – удивился он.

Женщина кивнула:

– Оливия – одаренная девушка. Уже несколько лет она участвует в сеансах арт-терапии, и у нее получаются прекрасные картины. Вначале они были абстрактными, но со временем стали более реалистичными. В них явно угадываются болезненные воспоминания, которые всплывают на поверхность.

Она показала ему один рисунок. На нем был изображен прямоугольник, а центре его – человек в позе зародыша.

– Я задумалась, не отсылка ли это к багажнику машины или шкафу – месту, в котором Оливию могли насильно удерживать до того, как она сбежала? Вероятно, мы никогда не узнаем, что ей пришлось пережить за эти три ночи и два дня, которые она провела в одиночестве и страхе в горах. Нужно соблюдать осторожность, – вздохнула Маэль. – У Стига повсюду свои люди, начиная с Дэррила, мать которого здесь проживает. Я стараюсь следить за тем, чтобы не оставалось никаких улик. Как только я увидела на стене тревожный рисунок Оливии – там был человек на берегу озера, – сразу поспешила его убрать.

– Простите, но я все еще не могу смириться с тем, что вы так долго молчали о моей дочери…

В голосе Алексиса не было ни гнева, но горечи. В конце концов он нашел дочь, Клеманс была рядом. Но ему нужны были ответы, чтобы, передав их Кларе, закончить эту историю. В глубине души он гордился тем, что прошел долгий путь, не свернув с него, и толика тщеславия заставляла его думать: «Мне удалось