— Зачем? — не утерпела Лу. — Я ничего не значу.

— Ты единственный мой родной человек. С тобой мне интересно. Я хочу тебя узнать.

Лу промолчала, сказать ей было на это нечего. Она не хотела. Сейчас ей нужен был только Эль. Вот с ним она — хоть на край света.

— Куда вы полетите? — спросила Мардж у Эля, не дождавшись ответа от Лу.

— Надо смотреть карту течений. Но пока думаю, что примерно так, — Эль нарисовал пальцем на карте ломаную линию.

— Пятнадцать островов. Три-четыре дня в пути. И ещё там поиски. Пятнадцать недель? Вот что, я лечу с вами. Я знаю точно, где Двери. Будет быстрее.

И снова Лу захотелось закричать: нет, не нужно, мы сами! Она хотела путешествовать вдвоём с Элем. Она хотела разговаривать с ним, смеяться, шутить. Заниматься любовью, в конце концов! Как это делать под присмотром матери?

Эль же кивнул:

— Так будет быстрее и безопаснее. Рассчитаю маршрут и примерное время, прикажу запастись водой. Кстати, вот тут часто гнездятся птицы Рух. Можно будет поохотиться.

— А здесь грозовые медузы. На том же Градионе можно будет их продать.

— Ловить грозовых медуз? Это самоубийство.

— У меня есть ловушки. Не здешние, разумеется. Конечно, если ты решил оставить команду с голой задницей, а сам свалить в свою Дверь, мы можем пойти быстро и четко. А можем устроить себе приключение.

— Лу, ты сильно торопишься? — оглянулся капитан на растерянную девушку. — Хочешь поохотиться на медуз?

— Не знаю даже.

— На двух кораблях это будет вполне безопасно, — заметила Ясноглазая.

Ах, ну если на двух… если ночью она будет у себя в каюте…

— Эль, я думаю, что стоит уточнить твою карту по максимуму. Возможно, потом пригодится. Не тебе, так кому-то ещё.

— В этом есть смысл, — согласился мужчина. — Значит, приключения!

28-2

Впервые в жизни Лу хотелось предсказуемости и скуки. Приключений с нее было достаточно. Жизнь вдруг стремительно ускорилась. Три исследованных острова, два гнезда птицы Рух, одна погоня за чужим кораблем, который с какого-то перепугу вздумал палить из пушек по “Креветке”. К сожалению, он быстро понял, что “Гештальт” выступает на стороне капитана Эля, и драпанул. Не догнали.

— Чует мое сердце, это проделки Байда, — бормотал Эль, разворачивая “Креветку” на прежний курс. — Лу, лапочка, ты в порядке?

В порядке девушка не была. Не то отравилась яичницей из рухова яйца, не то ее укачало от резких маневров корабля, но голова кружилась, на лбу и висках выступил холодный пот, а к горлу подступала тошнота.

— Я в норме, — пробормотала Лу. — Сейчас водички попью и все пройдет.

Не прошло. Ее все же вырвало.

— Ты яйца мыл?

— Каждый день, — фыркнул Эль.

— Дурак, куриные! В смысле, птичьи! Может, у меня этот… как его… сальмонеллез? Тошнит что-то.

— Не уверен, что это от яиц, — нахмурил брови Эль. — То есть, может и от них, но не в том смысле.

— Что ты имеешь в виду?

— Пойдем к Мардж, у нее антибиотики есть и она умеет ими пользоваться.

— Я тоже умею, делов-то. В инструкции все написано.

— Это если инструкция на всеобщем. А если на незнакомом языке? Ты много языков знаешь?

— Один.

— Я четыре в школе учил, но уже почти все забыл.

Лу с уважением поглядела на капитана. Сама-то она училась неважно, зная, что особыми талантами не блещет. Да и языки у них были строго по желанию. Зачем, если вся планета разговаривала на одном, а других обитаемых планет земляне не знали?

Мардж, переглянувшись с Элем, потрогала у Лу лоб, расспросила о симптомах и безжалостно спросила:

— Вы предохраняетесь, голубки? Когда у тебя критические дни были, детка?

— Лет в тринадцать, — удивилась Лу. — Имплант же. Он блокирует все эти… избыточности женского организма.

— Имплант, угу. А срок замены у тебя когда был?

— Три месяца оставалось, когда я в ОСП пришла. Или даже четыре. Погоди, ты намекаешь, что я…

— Не намекаю, а прямо говорю. По-моему, ты вполне можешь быть беременной.

— Но срок не прошел!

— Срок — понятие условное. Поэтому до конца обычно никто не тянет.

— Погоди, но я ведь больна! Слабость и тошнит! Это очень плохо, да? Я… могу потерять ребенка? Нужно в больницу?

— А! Я и забыла о чудном воспитании девочек на моей прекрасной родине. Ты хоть раз видела беременную женщину, Луиза? Не на картинке и не на экране, а вживую?

— Нет. Они все в санаториях.

— Именно. Беременность, детка, — это не ромашки нюхать. Это тошнота, слабость и выпадающие волосы. А потом еще огромный живот, отеки и разрушающиеся зубы.

Лу вдруг вспомнила ту женщину с Градиона и зажмурилась от ужаса. Она, что же, будет такой — беззубой и страшной?

— Не пугай ее, — попросил Эль. — Лу, все будет хорошо.

— Погодите! — проблеяла девушка. — Но как же все это “счастье материнства”, “огромная привилегия”, “дети — цветы жизни”? Нам врут, да?

— Нет, почему же. Если все идет гладко, то это не так уж и сложно. И даже роды — не самая страшная вещь. Во всяком случае, в моей жизни бывало и страшнее.

Слова матери совершенно Лу не утешили, только напугали еще больше.

— А что, может и “не так” пойти? — голос девушки жалко сорвался.

— Ну… да. Угроза выкидыша, предлежание плаценты, поздний токсикоз, многоводие… Неправильное положение ребенка, обвитие пуповиной…

— Мардж, если ты не заткнешься сей же момент, я тебя ударю, — прошипел Эль, прижимая к себе Лу. — У нас все будет хорошо. То, о чем ты говоришь, — довольно редкие осложнения.

— Да, это так, — криво улыбнулась Ясноглазая. — Конечно, у Луизы все пройдет отлично.

Но утешило это мало. Одно дело — быть беременной в своем мире, точно зная, что тебе будет оказана медицинская помощь при необходимости. Когда у тебя возьмут всевозможные анализы, когда вокруг тебя будет толпа врачей. И совсем другое — в почти средневековом