эпидемий на всех континентах. Бывшие солдаты уходили в банды, а бороться с ними было очень сложно из-за чрезвычайно высокого уровня их подготовки. Некоторые создавали целые государства, фундаментом которых являлось обычное рабовладение. Ярким примером была так называемая Свободная Республика, в которую входили северные земли Австралии и множество островов Океании и Индонезии. Правда, свобода там присутствовала лишь в названии. Можешь творить что хочешь, но если это не понравится кому-либо, кто сильнее тебя, то анархия закончится крайне быстро. Или же если ты решишь попробовать установить свои порядки, с которыми не согласятся те, кто обладает большей властью, то тебе моментально организуют импровизированный суд и после окончания короткого заседания дадут возможность спокойно уйти из жизни. Обычно для этого вкалывают огромную дозу наркотика, и человек просто засыпает навсегда. Очень гуманное обращение с оппозицией, учитывая всю жестокость нашей эпохи! Но в некоторых особо показательных ситуациях могут прилюдно пытать несколько суток. Даже переливание крови сделают, чтобы раньше времени не умер! Впрочем, пусть это и довольно действенный способ держать в страхе население, самым эффективным его не назовёшь: рано или поздно найдётся тот, кто мощнее. Вот поэтому в наших местах элита действовала гораздо грамотнее, давая людям хоть что-то, лишь бы не возникало массовых волнений. А единичные очаги сопротивления можно было подавлять, не привлекая излишнего внимания.

Наше общество уверенно катилось к своему закату. Возникает прямая ассоциация с тёмными веками, накрывшими Европу после падения Рима. Высокотехнологичное общество после смены двух поколений было отброшено на два тысячелетия назад. Но человечество как вид всегда поражало меня своей живучестью: когда, казалось бы, всему пришёл конец и людей должна постичь участь древних рептилий, вдруг что-то мобилизуется внутри нашего генетического кода и мы, подобно Фениксу, восстаём из пепла.

Где-то в глубине души я верил, что это не конец. Что ночь темнее всего как раз перед рассветом: стоит потерпеть ещё чуть-чуть – и первые лучи Солнца дадут нам надежду на спасение. Поэтому я был не готов осуждать людей за то, что они поддерживают новую власть. Если один человек отбирает у других всё, что у них было, а потом приходит другой и возвращает половину отобранного, то его все назовут спасителем. И мало кому придёт в голову, что это, возможно, всего лишь навсего хорошо разыгранный спектакль, а эти двое – профессиональные мошенники, искусно играющие на чувствах других. Хотя я уже ни в чём не был уверен, потому что в столице всё очень сильно изменилось, а вот в какую сторону, – это мне ещё предстояло выяснить.

На первый взгляд постояльцы пансионата для ветеранов казались счастливыми, и это можно было понять. Им как будто вернули надежду после стольких лет отчаяния: они имели крышу над головой; работу, позволяющую им чувствовать свою необходимость для остальных. Некоторых даже приглашали на выступления в различных программах, где рассказывалось, как всё было плохо прежде и как стало хорошо теперь. Именно такой «звездой экрана» и был тот человек, что любезно предложил меня разделить с ним и вечернюю трапезу, и ночлег.

– Давайте поужинаем, господин полковник, я угощаю, – намеренно громко произнёс он, присаживаясь за столик. – Меню у нас небогатое, но с голоду точно не помрём.

Все обернулись. Видимо, офицеров в моём звании тут было немного, именно поэтому мой давний знакомый так нарочито громко и сказал эту фразу. Я сел за стол, но вместо меню стал всматриваться в лица людей, которые сверлили меня взглядами. Судя по всему, меня узнали практически все. Я тоже узнал многих. Имён я не помнил, а некоторые и вовсе никогда не были мне известны. Все сидели в военной форме; кто-то с наградами. Помимо пехоты, тут были и лётчики, и артиллерия, и танкисты. Судьбу каждого из них можно воплотить в кино, которое будет как минимум интересным, а местами покажется не иначе как фантастическим. Одни улыбались, а другие еле сдерживали слёзы. Наверное, я был для них своеобразным символом, вызывающим в памяти определённые ассоциации. Человек, приведший меня сюда, решил немного разрядить обстановку и, встав, произнёс несколько слов:

– Я думаю, все вы узнали нашего сегодняшнего гостя. И наверное, многие из вас хотели бы с ним поговорить или хотя бы пожать ему руку, но я прошу вас воздержаться от этого: господин полковник очень устал. Просто давайте вспомним те времена, когда он делил с нами все тяготы войны, когда первым шёл в атаку и последним выходил из окружения. Многие присутствующие обязаны ему жизнью. Поблагодарим его за это.

Ветераны поднялись со своих мест, встали по стойке смирно и все как один синхронно отдали честь. Я не выдержал. Такого у меня не было очень давно: годы войны пролетели в голове за секунду. Все лица погибших товарищей разом всплыли в моей памяти. Я тоже встал и, приложив правую ладонь ко лбу, скомандовал: «Вольно!» Слезы текли из моих глаз потоком. Единственное, что меня извиняло, – это то, что теперь плакали все. Полсотни здоровых мужиков ревели в один голос. И слова тут были не нужны: всем и так всё было понятно.

Я развернулся и решил выйти в туалет: нужно было привести себя в порядок и успокоиться. Не положено старшему офицеру так выглядеть при своих подчинённых, пусть даже и бывших. Умывшись, я поднял лицо и увидел в зеркале отражение своего невидимого спутника.

– Я понимаю, что, как всегда, не вовремя, – начал он, – но тебе не кажется всё это странным?

– Что именно? – недоумевая, спросил я.

– Вся эта история. Я, конечно, верю в совпадения, но их слишком много для одного вечера. Проводник в поезде служил у тебя в полку, живёт он в доме для ветеранов, все они именно в этот вечер собрались в ресторане в столь поздний час в парадной форме. А в довесок ко всему – речь, которая полностью обнажила твою душу перед ним. К тому же для проводника поезда он достаточно хорошо осведомлён о политическом курсе новой власти. Учитывая, куда нам завтра предстоит идти, я не удивлюсь, что тут всё не так просто.

– Хочешь сказать, что меня уже ждут? – задумчиво спросил я. – Но ведь я и вправду многих из них видел на фронте, это не подставные лица. И многим из них я помогал. Конечно, люди меня предавали, но чтобы все они разом были участниками какого-то заговора?! Если всё так, то проще сразу застрелиться. Я не хочу жить в таком мире, где даже понятие воинского братства уже ничего не стоит.

– Не торопись с выводами. Ты