Навалилась секундная усталость, и Соня будто заскользила куда-то вниз, а перед глазами замелькали образы и послышались голоса.

«Обморок?» – почти равнодушно проскользнуло в голове, прежде чем сознание очутилось где-то совсем далеко…

…в светлой просторной комнате с высоким потолком и деревянным паркетом-елочкой, обставленной простой советской мебелью: круглый стол с угловатыми стульями, полированный сервант с фарфоровыми красными чашками и аккуратно расставленным набором синих рюмок в форме рыб, черно-белые фотографии в рамках, развешанные на бумажных полосатых обоях.

Откуда-то свистел сквозняк, доносились громкие голоса людей и звуки радио: «Говорит Ленинград… передаем сигналы точного времени… Начало шестого сигнала соответствует пятнадцати часам московского времени…»

Маленькая светловолосая девочка лет трех, одетая в дорожный плащик и лаковые ботиночки, сидела за круглым столом и торопливо рылась в картонной коробке из-под детского конструктора. На пол летели детские рисунки, яркие обертки конфет, вырезанные из журналов картинки с куклами…

Из девчачьих сокровищ был извлечен набор открыток «Виды Ленинграда», а из него среди видов Дворцовой площади, Эрмитажа и набережных выбрана открытка с видом Невского проспекта. Достав из коробки фломастеры, девочка принялась рисовать на ней, от старательности высунув язык. Вот она зачем-то разрисовывает решительными каракулями небо, вот пририсовывает внизу фигурку-огуречик, хватает синий фломастер и рисует что-то рядом…

– Оля! – донесся откуда-то громкий женский голос. – Оля, немедленно иди сюда! Что за несносный ребенок… Слышишь меня, Оля?!

Девочка схватила открытку и бросилась на зов, уронив фломастеры, и те раскатились по паркету.

Входная дверь квартиры была распахнута настежь, и громкие голоса людей эхом разлетались по лестнице.

Высокий молодой мужчина с густыми бровями и копной черных волос что-то размеренно и напряженно говорил светловолосой женщине, одетой в дорожный плащ и сапоги, а та металась по лестничной площадке, плакала и кричала. Вторая девочка, чуть постарше светловолосой малышки, тоже собранная в дорогу, топталась около большого чемодана и беззвучно плакала, размазывая слезы кулачками по щекам.

– Оля! – прикрикнула женщина на подбежавшую девочку. – Где тебя носит, когда мать зовет! Мы уезжаем, я же тебе сказала стоять и ждать рядом с сестрой! Несносная и глупая…

– Не кричи на ребенка, с детьми нельзя так грубо! – осадил ее мужчина. – Маша, успокойся и хватит скандалить. Вернись в квартиру, и мы спокойно обо всем поговорим…

– Мне не нужно успокаиваться, и я больше никогда не зайду обратно в твою квартиру! – кричала та, которую он назвал Машей. – Никогда, Вадим! Или как мне тебя иначе звать – Вандер, раз ты так себя иногда называешь, когда забываешься?!

– Вандер для окружающих звучит слишком необычно, согласен, – разлетался по лестнице мужской голос. – Считай это причудой в память о моих прапрадедах. Но из-за этой ерунды ты разбиваешь семью, Маша?! Как ты можешь обвинять меня, что я сделал тебе плохого?! Я забочусь о семье, я стараюсь для тебя, для наших девочек…

– Для девочек?! – вскрикнула женщина. – Девочкам ты рассказываешь, что по улицам мимо нас ходят вампиры, тролли, вурдалаки! В небе летают какие-то валькеры, думаешь, я не слышала этого от тебя?! Иногда я вижу на кухне, как ты весело болтаешь о чем-то с каплей воды, которая вылезла из крана! Но сегодня во сне ты бредил про демонов, про какой-то переход между мирами, про умертвие! Мне страшно! Если бы мои родители только узнали о таком кошмаре… Мой отец – уважаемый всеми кандидат наук, преподает в институте, я сама учительница биологии! А тебе надо лечиться, Вадим…

– Твоя семья Меркуловых – материалисты под дневным правом, – пробормотал мужчина. – Я признаю, что иногда мне снятся кошмары, но я смогу навсегда забыть некоторые моменты своего прошлого и больше не говорить о тайном мире. Тебе незачем бежать из дома!

– Водяные, вампиры и какой-то тайный мир, – всхлипнула женщина. – За что мне все это?! Тебе мерещится нечисть на каждом углу! А ведь когда-то ты поразил меня знанием истории и иностранных языков, и я хвасталась своему отцу, какого умного человека встретила! Какой ужас… Какую страшную правду ты скрываешь, Вадим?!

– Хорошо. Хочешь правду – я откроюсь! – неожиданно резко отозвался тот. – Только не уходи и не забирай детей. Я действительно не совсем обычный человек, в твоем понимании. Жаль, когда я тебя встретил, тебе уже исполнилось восемнадцать, а это рубеж, после которого тайный мир для человека недоступен. Да, мне много веков, я когда-то давно получил в подарок бессмертие. Как получил – лучше тебе не знать. Мое настоящее имя Вандер Венго, я древний маг и всегда был на стороне светлой магии и добра…

Лицо женщины перекосилось от ужаса.

– Да ты же просто ненормальный! – взвизгнула она, всплеснув руками. – Оля, Леночка, спускайтесь немедленно, мы едем домой, в Рыбинск! Прощай, несчастный…

Мария подхватила в одну руку чемодан, другой схватила младшую дочь, но та вырвала ладошку из руки матери и бросилась обратно к отцу, который прижал ее к себе.

– Оля не сможет жить в семье под дневным правом, ее место в тайном мире, – глухо ответил Вандер. – Ей передались очень сильные способности к магии, в отличие от нашей старшей…

– Не смей говорить так об Оле, не надо сеять свое безумие среди детей!!! – закричала женщина, бросаясь к малышке. – Отпусти немедленно ребенка, ты для нас теперь никто, и никогда больше не появляйся в моей жизни!

Лицо Вандера исказилось, будто он сейчас принимал очень важное и тяжелое для себя решение.

– Прости меня за все, Маша… – быстро заговорил Вандер Огнев, отступая назад и подняв руку, очерчивая в воздухе какой-то знак. – Ты не виновата, что дневное право заставляет тебя паниковать и бежать, ты ни в чем не виновата передо мной! Мне так жаль. Да снизойдет забвение, что защитит тебя и Леночку от памяти обо мне и страданий! Забудьте нас и живите до конца своих дней счастливо и спокойно…

Знак, начерченный в воздухе, проявился как белая молния, которая зашипела и повисла на лестничной площадке, и женщина закричала, заслоняясь от нее ладонями.

Полупрозрачная стена разрезала воздух между расколотой навсегда семьей: женщина, с которой осталась старшая девочка, и мужчина, с которым осталась младшая.

Мария Меркулова замолчала и тяжело дышала, закрыв лицо руками. Она стояла так очень долго – минут пять, потом отняла руки от лица и непонимающим взглядом оглядела двоих, стоящих у распахнутой двери в уже незнакомую ей квартиру.

– Извините, Меркуловы ведь здесь не живут? – вдруг совсем другим, спокойным голосом спросила она.

– Нет-нет, здесь живут только Огневы, – с силой выдавил из себя улыбку Вандер.

– Ах, простите! – Мария виновато всплеснула руками. – А мы с