– Он, я так предполагаю, сейчас здесь появится, – наблюдая, как по ступенькам из нежити все выше и выше взбирается на вампирский мост какая-то девушка, произнес появившийся рядом Макс Холодов.

– Что это за чудо? – насмешливо спросил приезжий собрат. – На девушку самого Алмура как-то внешне не потянет.

– Она, между прочим, всерьез изучает тайный мир, – заметила оказавшаяся рядом Дрина, которая успела одарить кокетливыми взглядами всех юных вампиров и получить их улыбки в ответ. – Очень серьезная и умная, ее статью даже один раз напечатали в каком-то научном журнале, не могу вспомнить, что за журнал и о чем статья.

– Милым девушкам не надо думать о том, что их не касается, – с сильным акцентом добавил вампир с юга. – Сильные все решат, слабые лезть не должны.

– И не боится ведь! – заметил упырь Марик Уткин. – Это же не асфальт у нее под ногами, споткнется – и полетит вниз головой в Неву, потом лови ее там. Странно, не могу отделаться от мысли, что она похожа на…

– На Огневу? – быстро подсказала Дрина.

– Н-нет, – задумался Марик. – Не знаю. Хотя уже год прошел, как Огневой нет, я ее прекрасно помню. Внешне они не похожи. Бертилов видел пути и судьбы людей, он бы сразу сообразил, в чем дело.

– Но синдром Огневой у нее во всей красе, – без тени улыбки сказал Герка. – Под завесой незнания человек живет спокойно, есть какие-то обычные планы на будущую жизнь. А когда дневное право слетает, да еще отношения с кем-то из нас… Девчонка из кожи вон лезет, чтоб доказать, поразить хоть чем-то. Огнева именно такая и была первые годы в тайном мире.

– Алекс сейчас спустит эту серую мышку на берег нежитью… – прищурился Игнат. – Ставлю глушитель от своего байка и куртку. Он же понимает, что открыто подойти самому, коснуться ее при всех – это признание серьезных отношений.

– Этот Муранов – романтик, – возразил ему южанин. – Ставлю свою гавайку и пончо, что сейчас репутация Алмура, как свободного от проблемных девиц вампира, полностью рухнет.

– Бац, – прокомментировал Герка, глядя, как Алекс в один прыжок оказался около девушки, которая подобралась к самому опасному краю вампирского моста, внимательно разглядывая нежить клана Гатмановых.

Алекс медленно, чтобы не напугать Соню, приблизился к ней и о чем-то заговорил, приобняв за талию и отводя от самого края. Осторожно, чтобы Соня не поскользнулась и не упала, он повел ее вниз по ступеням. При этом Алекс широко улыбался и непринужденно болтал о чем-то с девушкой, зная, что на них обоих сейчас смотрят сотни любопытных глаз.

Глава 14. Бегство

– В небе никаких Врат я так и не увидела. – Соня, кутаясь в куртку, отхлебнула горячий кофе из картонного стаканчика, глядя через окно кафе на еще сумеречный проспект Просвещения, над которым медленно поднимался тусклый рассвет следующего дня. – Нечисть видит, что обидно. Мне не понравилось другое – на мосту, который вампиры построили из своих тварей, мне удалось рассмотреть их нежить вблизи, и… Юль, да не пялься ты так на меня!

Юлька жевала гамбургер и таращилась на Соню так, будто видит ее в первый раз в жизни.

– Сам Алекс Муранов и ты?! – Осинцеву этот вопрос сейчас заботил гораздо больше, чем все грядущие потрясения тайного мира. – Я как в новостях прочла, что Алмур к волонтерше Меркуловой при всех подошел, так сразу со стула в нашей регистратуре и грохнулась. Отгул взяла, чтобы сюда припереться, в твои бесстыжие глаза посмотреть. И ты мне не сказала?!

– Мы вместе всего несколько дней. Я и он, что тут такого? – Соне очень хотелось погасить это бешеное любопытство школьной подруги, особенно после того, как в тайнограм к ней повалила толпа нечисти добавляться в друзья и сыпать неуместными вопросами.

– Что тут такого, – передразнила ее Юлька, облизывая пальцы. – Да это же невозможно! Вот если бы ты мне сказала, что слетала на Луну… примерно так же невозможно. Мурановы – это же… Это… – Юлька не нашла подходящих слов и тяжело вздохнула, вдруг лукаво улыбнувшись. – Какой он, а?

– Вредный, как я, – в ответ улыбнулась Соня, вдруг ощутив себя на месте Насти Нечаевой, у которой почти все разговоры были о ее распрекрасном Герке. – Сложный, как и я. Любимый. Когда все плохое будет позади, хочет познакомиться с моими родителями и обещает не говорить им, что он вампир.

Юлька поперхнулась кофе и долго кашляла, после чего замолчала.

Молчала и Соня, то улыбаясь своим прекрасным мечтам, то погружаясь в бездну тревоги.

Стоящие перед кафе двухэтажные автобусы с надписью «Служебный от Темного Департамента» то и дело открывали двери, когда к ним подбегали фигуры со светящимися в утренних сумерках глазами. Таких автобусов сейчас курсировало немало по городу у каждой станции метро, впуская в салон тех, кто собирался переждать сегодняшние потрясения в глубоких подземельях Департамента. Разумеется, Департамент умудрился и здесь создать максимум крючкотворства: волонтеры срочно вызвали на перепись тех, кто бежал в подземелья, и каждому нужно было выдать по теплому одеялу.

– Интересно, что же сегодня будет. – Юлька наблюдала, как суматошная стая летучих мышей подлетает к автобусу, уже в метре от земли собираясь в семейство упырей. – Если воронка во Тьму, как год назад, то мы ничего и не увидим. Вампиры выглядят очень уверенно…

– Их слабость в том, что они нечисть, – с досадой ответила Соня. – И в отличие от людей, критического отношения к некоторым вещам у них нет. Ни один никогда не поставит под сомнение действия Мурановых, это будто заложено в них изначально, что-то дремучее такое.

– Это да, – закивала Юлька. – Вампиры и так на ножах с Департаментом, потому что считают, что все действия Темнейшего правильные, что бы он ни натворил.

– Но я-то не они, – Соня понизила голос и обернулась, чтобы убедиться, что их не подслушивает какой-нибудь любопытный домовой. – Там, на вампирском мосту, я все очень внимательно рассмотрела. Каждые несколько секунд по нежити проходит волна дрожи, едва заметная. Начинается эта дрожь с мурановских пауков и передается остальным. И у всех этих существ очень сильная пульсация в глазах. Издали кажется, будто глаза горят ярко и ровно. Но это не так! Несколько дней назад, когда Алекс был ранен, я вблизи наблюдала его семейную нежить. Это совершенно бесстрастные твари, в глазах никакого выражения, могли замереть как камень и не шелохнуться. Но теперь они страшно боятся, они в панике и с трудом выполняют