– Успокойся, Перей, эферияне чтут перемирие и не опускаются до клеветы – в отличие от других.

– Эферияне не опускаются до клеветы? – расхохотался Полимах, – Да не на том ли стоит ваш полис?!

Среди эфериян и их друзей раздался гневный ропот, другие же, напротив, одобрительно засмеялись. Казалось, вот-вот, и над телом убитого разразится безобразная драка.

– Прекратите, вы в священном месте! –сказал урвософорец Архел. Вроде бы негромко, но все тут же притихли. – Нужно найти убийцу, а не предаваться склокам. Это Калаида, значит, право суда принадлежит досточтимому Киону и его сотоварищам.

Верховный жрец важно кивнул.

– Это так, досточтимый Архел. Необходимо найти и осудить виновного. Святотатство не должно остаться без наказания, иначе боги разгневаются.

– Нечего тут искать, всё ясно... – начал было Перей, но Архел прервал его взмахом руки.

– Как я понимаю, главное свидетельство против Хилона – то, что его застали рядом с телом. Но при этом, убитый его друг.

– Ссоры между друзьями приводят к самым страшным преступлениям, – худощавый седобородый мужчина в белом говорил негромко, но окружающие внимали с почтением, если не сказать со страхом. Иреон ‒ архонт Дневного Света, священного братства Латариса. Они славились умением изобличать святотатцев и карать преступников.

– Прежде спросим самого Хилона, – сказал Архел. – Хилон, это ты убил его?

– Конечно нет, клянусь Аэлин!

– Ты видел, кто это сделал?

– Нет, я нашёл его так.

– Я хотел бы спросить, – вкрадчиво сказал Иреон. – Как получилось, что два соперника по состязанию оказались вместе в этом уединённом месте?

– Меня сюда вызвали, сказали, что это важно. Я не знал, кого встречу. – сказал Хилон, осторожно подбирая слова. Опытный обличитель сразу же безошибочно почуял слабое место. Тайная встреча между соперниками была преступлением сама по себе.

– И ты так просто пошёл на встречу неизвестно с кем? – латариец нехорошо улыбнулся.

– Мне передали сообщение, в нём было указание на то, что послание от друга.

– Кто передал тебе сообщение?

– Какой-то юноша, лаиссец, я его не знаю.

– Леотий, – Иреон обернулся к лаисскому стратопедарху, – нужно будет узнать, правда ли это. Так значит, ты, Хилон, утверждаешь, что получил послание и сразу пошёл сюда?

‒ Да, это так.

– Я верю Хилону, – сказал сенхейский стратег Микеид. Лицо этого могучего мужчины было бледно от пережитого потрясения. Он дружил с отцом Тефея и уже представлял, как будет сообщать ему о гибели единственного сына.

– И напрасно! – воскликнул Харидем, – Лгать у него в обычае, анфейский народ мог бы тебе об этом порассказать!

– Следи за языком, Харидем, если не хочешь отвечать перед судом анфеархов! Поверь мне, анфейцы узнают, как ты брехал на нашего гражданина перед эйнемами, – Анексилай встал рядом с Хилоном. Несмотря на выпитое в шатре у Пердикки, он казался трезвым. Царь со свитой был здесь же, насмешливо наблюдая за перепалкой.

– Тебе ли пугать меня народом, Анексилай? Народ уже устал от вас! Всем известно, что ради своих богатств вы способны на любую мерзость!

Началась яростная перебранка, говорили все разом и дело опять едва не дошло до кулаков. Здравомыслящим людям насилу удавалось сдерживать разгорячённых вином соотечественников.

– Его обнаружили рядом с телом, в каком суде не сочли бы такого доказательства достаточным? – спросил эфериянин Перей, обращаясь, преимущественно к верховному жрецу.

– Хилон не убивал его, – неожиданно сказал урвософорец Агесиполид. Все удивлённо воззрились на юношу, осмелившегося влезть в спор мужей.

– Откуда ты знаешь? – несмотря на раздражение, Перей удержался от грубости. Грозная слава – лучший наставник в учтивости.

– Посмотри на рану и вспомни, как кинжал сидел в теле убитого, так можно ударить только правой рукой. Хилон – левша, правая рука у него гораздо слабее, когда мы бились, я это хорошо заметил. Если бы он хотел кого-то зарезать, он бы ударил левой.

– Наконец-то, разумный довод, – саркастически улыбнулся царь Пердикка. – Убийца и впрямь был правшой, к тому же у анфейца не было при себе кинжала.

– Кинжал можно спрятать в одежде, – возразил кто-то.

– Так, чтобы это пропустил мой дорогой Орикс? Не думаю, – царь кивнул на благообразного мужчину с добродушным выражением лица. Орикс – молочный брат царя и начальник его тайной службы, печально знаменитой своими деяниями. Хилон вспомнил, как Орикс, будто случайно, столкнулся с ним, прежде, чем Анексилай представил его царю.

– Ошибки случаются и с лучшими, – заметил Иреон. – Спрятать кинжал под гиматием очень легко, немало убийц пользовались этим. Досточтимому Ориксу должно быть это известно, – саркастически добавил он.

– Как и всем, кто занимается нашим с вами делом, досточтимый Иреон, – ответил герийский шпион, сладко улыбнувшись латарийцу, чьё лицо вытянулось от такого сравнения.

– Если у него был при себе кинжал, значит он замыслил убийство заранее, – сказал Пердикка, – но ни один глупец не совершает тайное убийство своими руками, в парадном гиматии и с пиршественным венком на башке. Уж поверь мне, я покушений сам пережил с десяток. Для такого нанимают убийцу, а не марают в крови праздничные одежды. Погляди на него. Думаешь, он рассчитывал остаться незамеченным, выглядя как мясник на бойне?

– А если убийство случилось в ссоре, откуда у него мог взяться кинжал?! – выкрикнул Полимах. – Мне кажется, соотечественники, нас здесь держат за дураков!

– Если это не Хилон, тогда кто же мог это сделать? – спросил Эрептолем. – Кому это могло понадобиться?

– А ты и впрямь не знаешь, Эрептолем? – раздался злой насмешливый голос, и вперёд вышел Эолай. Никто даже не заметил, как сенхеец подошёл. Хилону ещё никогда не доводилось видеть друга таким. Лицо вечного насмешника, искажённое горем, казалось маской чудовища. Белые от ненависти глаза смотрели прямо в лицо Эрептолему.

– Хилон убил Тефея! – Эолай расхохотался так жутко, что иные не сдержали суеверной дрожи, – Ну надо же! Ты действительно прав, любезный анфеец, нас тут держат за дураков, ибо в такую глупость способен поверить только дурак. Кто убийца, спрашиваешь ты? Настоящий убийца тот, кто послал его. Тот, кому это выгодно.

– Убить соперника по состязанию, весьма выгодно, – заметил Иреон.

– Это чем же? Тем, что тебя побьют