— Ларик, милый, да ты что, обиделась?! — изумилась Нина. — Я же от чистого сердца тобой восхищаюсь! Ну а если немножко перехлестнула через край — только от избытка эмоций.

— Не обижайтесь, Лара. Вы действительно хорошо выгладите. Нина почти права.

«Почти?» — подумала Лариса. Странно, ее задело это «почти». Что он имел в виду?

— Хорошо, будем считать, что у меня неадекватная реакция. Ну что, ведете нас в свой гастрономический эдем? — Она попыталась шуткой снять неловкую паузу.

«Идиотка, чуть не обидела хорошего человека. Точно надо попить валерианку! И какого черта в позу стала? Совсем с людьми разучилась общаться! Проще нужно быть, дорогуша», — вздохнула и невольно позавидовала Нине, с легкостью перепорхнувшей неловкий момент и уже вовсю щебетавшей с Никитой Владимировичем.

— Ларик, не грусти! — Нина взяла ее под руку. — Хочешь анекдот? Чукча-жена подает мужу чай. «Кипятили?» — строго спрашивает муж. «Кипятиля-кипяти-ля», — кивает жена. «Кипятиля?» — повторяет муж. «Кипятиля-кипятиля», — послушно отвечает та. Муж пробует чай — холодный. Р-р-раз ей в лицо! «Харасё, сьто не кипятиля», — утирается рукавом довольная жена. — И рассказчица заливисто рассмеялась дурацкому анекдоту, невольно заразив смехом и слушателей.

За веселой болтовней дорога скукожилась, и они не заметили, как оказались у цели.

— Ну вот и пришли. Прошу! — Никита Владимирович открыл дверь, пропуская дам вперед.

В ресторане действительно было очень мило. Уютный полумрак, на каждом столе — горящая толстая свеча, утопленная в керамическом подсвечнике, бесшумно скользящие, незаметные официанты. Столик был заказан (уже?!), и они расположились в углу, далеко от входа. Кухня оказалась прекрасной (не обманул), а когда началось представление варьете, Лариса окончательно расслабилась и с наслаждением слушала солистку — миниатюрную, пластичную, с чувственным низким голосом. После первого традиционного бокала за встречу они выпили «на брудершафт» и перешли на «ТЫ».

— Девчонки, а давайте-ка завтра махнем в Ригу, Вы, вообще, бывали в этом городе раньше.

— Нет, — дружно признались «девчонки».

— Ни разу?! — изумился Никита. — Вы никогда не бывали в Риге? Девчонки, вы потеряете полжизни, если завтра туда не поедете со мной. Поедете?

— Поедем, — согласились они.

— Это не город — готическая сказка! Там улицы плетутся, как кружева! В Риге вы не услышите обычный городской шум, она звучит, как мощный орган, — уверенно, сильно, местами — тихо и нежно, местами — грозно. Я уж не говорю о Домском соборе…

— И правильно делаешь, — перед ними неожиданно предстал Ивар. — Добрый вечер!

— Добрый вечер! — поздоровались Нина с Ларисой.

— Привет! Ты как здесь оказался?

— Отмечаем в узком мужском кругу день рождения школьного друга. Ты позволишь пригласить твою даму на танец? — обратился он к Никите.

Лариса приготовилась выйти из-за стола, ей был очень симпатичен этот церемонный латышский кустарь-одиночка.

— Разумеется, — кивнул Никита.

— Вы позволите?

Ивар почтительно склонил голову перед Ниной. Та, вспыхнув, пролепетала «да» и, пунцовая, вышла из-за стола. «Ничего себе! — весело изумилась про себя Лариса. — Слава Богу, хватило ума не вскочить со стула раньше времени. Вот повеселились бы — никакого варьете не нужно!»

— Ничего себе! — У Никиты Владимировича от удивления округлились глаза. — Никогда бы не предположил, что Ивар осмелится пригласить ее на танец! — Он машинально отпил вино из бокала.

— Почему это вдруг такое нелепое суждение? — с вызовом спросила Лариса. Ей стало обидно за Нину: что же, она так плоха, что ее и пригласить нельзя? — Она что, годится только для спора?

— Да нет же, не в ней дело, а в нем? После смерти жены его ни разу не видели с женщиной — ни сидя, ни стоя, о позиции «лежа» даже помыслить невозможно. А уж танцующим — такое и в бредовом сне не привидится! Ну дела-а-а, — покачал он головой, — влюбился, не иначе. Беда нашей Нине — переманит он ее с Белой Руси. Будет выпекать «Паутинку» и забудет про телевизионную карьеру и свой не до конца реализованный творческий потенциал.

— Мне кажется, вас занесло, — заметила Лариса с улыбкой.

— Все может быть в этом грешном мире, милая Лара, — ответил Никита Владимирович. — А мне можно пригласить тебя на танец? — И напомнил: — Мы, кажется, пили «на брудершафт»? Или мне изменяет память?

— Нет, не изменяет. Можно, — ответила она, избегая местоимения, и поднялась со стула.

Никита Владимирович оказался прекрасным партнером. Его большие загорелые руки бережно обхватили Ларису и уверенно привлекли к себе, подчиняя музыкальному ритму. Мощное, сильное тело двигалось легко и грациозно. Она прикрыла глаза, наслаждаясь нежной мелодией и чувственным голосом певицы.

— А ты очень красивая, — тихо сказал он. — И опасная.

— Какой красивый голос у этой певицы, — сказала она. — Как ее зовут?

— Лайма. По-латышски означает «счастье».

— Лайма, — повторила Лариса. — Красивое имя. И она очень красивая… А музыка, между прочим, закончилась.

— Сейчас начнется другая.

Какое наслаждение плыть по этим музыкальным волнам, покачиваясь в сильных мужских руках. Как давно она так не танцевала! И как бы хотелось ей повторить этот танец!

— Нет, я не хочу больше танцевать.

Он с сожалением разжал руки.

— Ну что ж! Я не привык прибегать к силе. Нет — так нет.

— А вот это и есть показатель силы, — заметила она.

Остаток вечера они провели за столом, перебрасываясь ничего не значащими фразами и наблюдая за Ниной и Иваром, казалось, навечно сплетенными в танце.

— По-моему, им хорошо вместе. Тебе не кажется? — спросил Никита Владимирович, подливая вино в ее бокал.

— По-моему, да.

— Не уверен, что отсюда она поедет с нами.

— Уверена, отсюда она поедет с нами.

Пара наконец закончила свой нескончаемый танец.

— Извините, что отнял у вас Нину, — сказал Ивар, подведя ее к столику. — Я не прощаюсь с вами. Благодарю за прекрасный вечер. Всегда счастлив видеть вас у себя. — Он серьезно посмотрел на Никиту Владимировича. — Большое тебе спасибо, Никита. Увидимся позже.

— Я понял, Ивар. До встречи! — кивнул тот.

Латыш молча поклонился и отошел к своим забытым друзьям. Лариса смотрела на Нину во все глаза — и не узнавала ее. Ивар пригласил на танец миленькую, смущенную простушку-провинциалку, а вернул красивую, уверенную в себе женщину. Ее глаза сияли, на губах блуждала загадочная улыбка, щеки красил легкий румянец. Молодая женщина небрежным элегантным жестом достала сигарету, спокойно ожидая, когда ей поднесут зажигалку.

— Нина, — ахнула, не сдержавшись, Лариса, — да ты же красавица!

— Спасибо, — сдержанно улыбнулась та и подняла бокал. — Я предлагаю завершить этот вечер тостом за счастье. Кстати, так зовут и певицу, которая здесь выступает.

— Я знаю, — кивнула Лариса, — за счастье, Нинуля! Никита молча поднял свой бокал. Ларисе показалось, что по его лицу пробежала тень. А может быть, пламя от